В лучшем случае взгляд Сари фокусировался на мочке моего левого уха и осмысленностью не отличался. Зато речи ее высочества были исполнены глубочайшего смысла и чувства:
– Ненавижу.
Тихое и уверенное. Пояснять не нужно. Мои слова (а до них – действия) опять оказались неправильными. Впрочем, если учесть, что за все считанные часы нашего общения я ни единого раза не был понят, как должно, можно сделать любопытный и совершенно нелестный для принцессы вывод. Это не я тугодум и бездарь, не умеющий складывать слова друг с другом. Это…
– Ненавижу.
Тот же тон, тот же накал. Очень плохо. Девчонка должна либо разреветься, либо броситься на меня с кулаками, либо начать лелеять планы жестокой мести, но только не стоять, невидяще глядя мимо. Слишком опасная тропка. Слишком болезненная для души.
– Ненавижу.
– Позвольте узнать, кого?
Зеленый взгляд медленно перетек на мое лицо. Да, я не ошибся: дела плохи. Что ж, будем изымать опухоль, пока та не сдавила душу принцессы в своих тлетворных объятиях.
– Не можете сказать? Тогда отвечу я, уж не корите за дерзость! Ненавидеть можно только себя. И мне печально узнавать, что наследница престола Империи страдает столь презренным недугом.
– Я ненавижу тебя! Вас всех!
Хм. Круг жертв расширился до безобразия. «Всех»? Еще хуже, чем никого. Не верите? А зря. Результат достигается только при полном приложении сил, мыслей и чувств к единственному предмету: будете распыляться по сторонам, ничего не добьетесь. Уж я-то знаю! Проходил. И вовсе не мимо, а рука об руку с ненавистью, злостью и прочими уродливыми спутницами.
– Прежде чем указать вам на главную ошибку, хотелось бы все же знать, за что вы всех нас ненавидите. И собственно, кого «нас»?
Некрасивое лицо скривилось, став почти отталкивающим.
– Кэра. Тебя. Отца.
– То бишь, одинаково ненавидите трех персон разного положения и достоинств. Значит, причина должна быть одна. Какая же?
Сари с полминуты смотрела на меня взглядом человека, над которым издеваются и не скрывают этого.
– Вы все бросили меня… или собираетесь бросить.
Хорошая причина. Главное, удобная для обвинений.
– Позвольте усомниться.
– В чем? – криво изогнулись тонкие губы.
– Ваш отец не может бросить вас, даже если бы и жаждал это проделать. Увы, другой наследницы нет и не ожидается, так что принцесса Мииссар неразрывно связана и с императором, и с престолом. А его величество, пока живет и здравствует, приложит все возможные силы, чтобы дочь приняла корону. Бросить… Когда вернетесь в столицу, расскажите ему о своих фантазиях: пусть папочка лишний раз посмеется!
Принцесса зыркнула на меня исподлобья, но высказывать негодование вслух посчитала недостойным. Отлично, продолжим:
– Что касается вашего наставника, у него наверняка были веские причины, чтобы лишить вас своего общества. Должно быть, неотложные дела потребовали участия Лакерена, и как только будут завершены, все вернется на места.
– Наставника… – презрительный смешок. – Настоящий наставник никогда не оставил бы своего ученика в одиночестве!
Самое глупое заблуждение, кстати.
– Настоящий наставник как раз должен время от времени давать ученику свободу действий.
– Чтобы тот совершал ошибку?
– Чтобы не чувствовал себя узником чужой темницы.
Смоляные ресницы вздрогнули.
– Темницы? Да, наверное… Но почему – чужой?
– Потому что у него уже есть своя собственная, а две темницы на одного человека… как-то слишком, не находите?
Она с силой провела пальцами по скуле вверх-вниз, оставляя на коже красный след.
– Хочешь сказать, у каждого есть…
– Место заточения? Да. И что примечательно, каждый из нас сам себе тюремщик. Так что, не нужно искать вокруг высокие стены и тяжелые засовы на дверях: просто загляните в себя.
– Ты…
– Да?
– Но ты тоже собирался… или собираешься… бросить меня. Я чувствую!
Улыбаюсь. Больше всего на свете хочу обнять запутавшегося в сетях сомнений ребенка и позволить согреться в тепле на моей груди. Хочу, но не делаю и шага навстречу: во-первых, грудь все еще болит, и не стоит что-либо к ней крепко прижимать, а во-вторых… Иногда право первого шага следует уступить противнику. Особенно если знаешь, что на следующем вдохе он станет твоим союзником.
– Если бы собирался, уже бросил бы. У меня были возможности, поверьте.
– Но ты ушел так надолго и оставил меня одну!
– Ошибаетесь, ваше высочество. Не одну. Вы остались наедине со своей судьбой, а я отошел в сторонку, чтобы не мешать вам объясняться друг с другом.
– Не понимаю…
Жалко смотреть. Сущий ребенок, да еще обиженный на весь белый свет. Я таким в юности не был. До второго рождения – пока снова не был вынужден переживать детство: вот тогда сполна насладился обидами. На всю оставшуюся жизнь.
– Вы еще не забыли о своем даре?
– Дар? – Она сглотнула и испуганно расширила глаза. – Ты имеешь в виду…
– Вашу кровь. Вы рождены Заклинательницей, ваше высочество, и сие не поддается исправлению.
– Но как же быть? Корона и все остальное… Маг не может взойти на престол.
– Вы боитесь или сожалеете?
Принцесса затравленным домиком подняла брови:
– Это имеет значение?
– Для меня.
– И как ты поступишь? – Надежда, теплившаяся в голосе, сменилась унынием: – Знаю. Скажешь, все зависит от моего выбора.
– Не угадали, ваше высочество. Выбирайте, как подскажут сердце и разум, а мне… Мне выбирать не из чего.
– Ты говоришь загадками.
Да? Не замечал. Впрочем, я ведь говорю сообразно своим мыслям, но не всегда делаю их достоянием слушателя, а потому легко могу оказаться непонятым. Стало быть, придется доверить логику размышлений словам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123