Но, пожалуй, меньше, чем должен был, и это не укрылось от женщины, споро вывязывавшей пятью спицами разноцветный носок, судя по размеру, предназначавшийся ребенку. Наверное, одному из внуков. Потом мне стала заметна почерневшая от времени бляха, покоящаяся между затейливыми швами платья на некогда пышной, а теперь тяжело повисшей груди, и удивление окончательно признало свое поражение.
Так вот, заметив мое спокойное поведение, вьер усмехнулась петлям, нанизанным на спицы, и пригласила:
– Присаживайтесь, юноша! В ногах правды как век назад не было, так и сейчас не прибавилось.
Думаю, мое обустройство на стуле было необходимо женщине исключительно, чтобы смотреть глаза в глаза, а не задирать голову вверх. К тому же всегда оставалась возможность самой встать и нависнуть над допрашиваемым по обыкновению всех дознавателей. Но как бы то ни было, я сел, постаравшись с удобством устроить пятую точку на ничем не обитом деревянном сиденье.
А вьер тем временем продолжила то ли сетовать, то ли размышлять:
– Прыткая молодежь нынче… Еще во времена моей юности сто раз думали прежде, чем измыслить какую забаву, а теперь: сказано – сделано. Только работы старым костям прибавляют и прибавляют. Никакого почтения к летам, ну ровным счетом никакого…
«Молодежь»? Это наверняка обо мне. Хорошо бы еще было узнать, какая «забава» так расстроила старую женщину, но если буду сидеть и благоговейно внимать ворчливому бормотанию, только потеряю время, а времени-то у меня – кот наплакал, пес вылакал.
– В чем же перед вами провинилась нынешняя молодежь, hevary?
– И этот, только посмотрите, прыткий да скорый… Знаете, юноша, как в народе говорят? Не торопись шагнуть в лужу, если не хочешь ноги мочить.
– Когда сапоги справные, и по луже пройтись не страшно. А еще можно так шагнуть, что брызги долетят до тех, кто медлит. Долетят да запачкают…
Движения рук замедлились ровно на вдох, потом петли снова начали прыгать со спицы на спицу, в попытке угнаться за нитью.
– Прыткий это полбеды, смелый – еще половина, а вместе цельная напасть получается. Как думаете, юноша?
– До цельности, пожалуй, кое-какой мелочи не хватает.
– И какой же?
– Толики глупости: когда напор и решительность не на ту дорогу сворачивают, беда и приходит.
Женщина положила вязание на колени, в складки свободного домашнего платья, расшитого по подолу тонкой полоской цветов.
– Раз так, юноша, то у меня прямо камень с души скатился, потому что в ваших поступках есть все, душе угодное, но только не глупость.
Хотя и предполагаю ответ до мельчайших подробностей, все же спрашиваю:
– В каких именно поступках?
Вьер серьезнеет и начинает перечислять, словно читая отчет о проведенном следствии:
– Восьмого дня третьей ювеки Ока Аурин в игорном доме квартала Медных столбов тойменами Плеча надзора после полагающегося наблюдения был задержан молодой человек, подозреваемый в мошенничестве. По свидетельству надзорных, кости, принадлежащие игроку, крайне часто выпадали одними и теми же гранями вверх. Магический осмотр игральных кубиков не показал присутствия запрещенных уловок, и только после внушения, произведенного тойменами, молодой человек признал свою причастность к мошенническому действу.
Хмыкаю. Внушение, говорите? Если похожее на то, что применил ко мне длинноволосый, получение скорого и охотного признания не удивительно.
– Правда, молодой человек настаивал лишь на использовании крапленых костей, а изготовление их приписал совершенно другому лицу, имени коего не знал. Зато было известно местонахождение нарушителя закона, и отправленный для задержания патруль обнаружил искомого человека в игровом доме, известном под названием «Перевал». Далее оба преступника сопровождались в управу для допросов, но на Кривоколенной улице вблизи ее пересечения с улицей Сотников на патруль произошло нападение, в ходе которого солдаты, старший офицер патруля и один из подозреваемых были убиты на месте, а второй тяжело ранен. Его доставили в лазарет для оказания помощи, где в ночь с девятого дня третьей ювеки Ока Аурин на первую ночь Зимника неизвестный, проникший внутрь, минуя охрану, нанес повреждения стене строения. Довольно событий?
– Вполне. И все они связаны со мной?
Вьер повела плечами, поправляя платок.
– Давайте выясним. По словам умершего свидетеля, занесенным в отчет, именно вы снабдили его краплеными костями. Этого хватит для обвинения.
– Согласен. Если бы ваши слова были полностью доказаны, несомненно, я бы уже глотал пыль в каменоломнях.
Она заинтересованно наклонила голову вперед:
– Полагаете, у меня нет доказательств?
– Полагаю, нет.
– Почему вы так думаете?
– Потому что наш разговор происходит в лазарете, а не в тюрьме.
Женщина улыбнулась, против ожидания, весьма тепло.
– Верно. Вы сообразительны, юноша. Но я хотела бы услышать ваши дальнейшие доводы. Не будете изводить меня ожиданием?
Конечно, не буду. Лучше припомню курс лекций heve Галлета, столь увлеченно преподававшего нам основы законности и правопорядка, а также механики осуществления дознания и вынесения обвинений, что иногда создавалось впечатление: готовят из нас не законопослушных граждан, а злостных нарушителей. Без чего не может быть произведен перевод подозреваемого в обвиняемые? Без наличия мотива, материальных признаков преступления, а также – свидетельств невольных зрителей или соучастников.
– Как можно, hevary? Я не меньше, чем вы, желаю установить истину… Во-первых, имеется ли свидетельство о моем намерении нарушать закон? Вряд ли. Молодой человек, если, конечно, его не вынудили врать, сообщил, что получил кости на время, без платы и прочих обязательств, по-дружески.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123