(126-127)
Казалось бы перед нами обычные философские рассуждения о времени и пространстве,
однако рассуждения не вообще обо всем, как принято в философии, а рассуждения о
суждениях, т.е. подход чисто риторический. Речь фактически идет о смене
риторической парадигмы, переход от аристотелевских возможных способах
доказательств (определение
138
риторики Стагиридом) к единственно возможным, причастным ситуации реального
времени и пространства высказываниям. Отсюда один шаг к хронотопической
типологии речей, создание которой Бахтин считал принципиально важным40. Из
настоящего расходятся лучи в прошлое и будущее, воплощающиеся в типы судебной и
совещательной речи в терминах Аристотеля.
Считаем нужным напомнить: жить из себя, исходить из себя в своих поступках вовсе
не значит еще жить и поступать для себя. Центральность моей единственной
причастности бытию в архитектонике переживаемого мира вовсе не есть
центральность положительной [?] ценности, для которой все остальное в мире лишь
служебное начало. Я-для-себя - центр исхождения поступка в активности
утверждения и признания всякой ценности, ибо это единственная точка, где я
ответственно причастен единственному бытию, - оперативный штаб, ставка
главнокомандующего моим возможным и моим долженствованием в событии бытия,
только с моего единственного места я могу быть активен и должен быть активен.
Моя утвержденная причастность бытию не только пассивна (радость бытия), но
прежде всего активна (долженствование реализовать мое единственное место). Это
не высшая жизненная ценность, которая систематически обосновывает все остальные
жизненные ценности для меня как относительные, ею обусловленные; мы не имеем в
виду построить систему ценностей, логически единую с основной ценностью - моей
причастностью бытию - во главе, идеальную систему возможных различных ценностей,
не имеем в виду и теоретической транскрипции действительно исторически
признаваемых человеком ценностей, с целью устано-
_________
40 См. Бахтин под маской. М., 1993. - Вып.3 - С.24.
139
вить между ними логические отношения подчинения, соподчинения и др., т.е.
систематизировать их. Не систему и не систематически-инвентарный перечень
ценностей, где чистые понятия (содержательно себе тождественные) связаны
логической соотносительностью, собираемся мы дать, а изображение, описание
действительной конкретной архитектоники ценностного переживания мира не с
аналитическим основоположением во главе, а с действительно конкретным центром (и
пространственным и временным) исхождения действительных оценок, утверждений,
поступков, где члены суть действительно реальные предметы, связанные конкретными
событийными отношениями (здесь логические отношения являются лишь моментом рядом
с конкретно-пространственным и временным и эмоционально-волевым) в единственном
событии бытия. (127-128)
Бахтин строит не философскую систему, а риторический алгоритм действия каждого
конкретного человека, человека действующего словом, а не вообще разумного
человека. Homo sapiens является лишь абстрактным моментом, теоретической
составляющей, присущей homo verbo agens, и это Бахтин показывает, разводя
понятие систематических и реальных ценностей. Реальные предметы изобретаются в
реальной ситуации времени и пространства, а также эмоционально-волевых намерений
говорящего. Подробно Бахтин разворачивает эти краткие cyждения в цикле статей
"Стилистика художественной речи" или - скажем так во избежание слишком
предварительной категоричности по поводу авторства Бахтина указанного цикла
статей - замыслы Бахтина разворачиваются подробно в "Стилистике художественной
речи"41.
_____________
41 Сами эти статьи, как и подробные риторические и философские комментарии к
ним, можно прочитать во второй части пятого выпуска серии Бахтин под маской (в
печати).
140
Обратим еще внимание на специфику изобретаемого предмета: изобретаются предметы,
связанные конкретными событийными отношениями. Это же является и предметом
гуманитарии в целом: человек общающийся42.
Чтобы дать предварительное понятие о возможности такой конкретной ценностной
архитектоники, мы дадим здесь анализ мира эстетического видения - мира
искусства, который своей конкретностью и проникнутостью эмоционально-волевым
тоном из всех культурно-отвлеченных [7} миров (в их изоляции) ближе к единому и
единственному миру поступка. Он и поможет нам подойти к пониманию
архитектонического строения действительного мира-события. (128)
В "Стилистике художественной речи" этот прием от искусства к жизни
конкретизируется риторически: текст художественного произведения рассматривается
непосредственно как словесное действие, событие речевого общения анализируется
отвлеченно от художественного своеобразия произведения, из которого берется
текст.
Единство мира эстетического видения не есть смысловое - систематическое, но
конкретно-архитектоническое единство, он расположен вокруг конкретного
ценностного центра, который и мыслится, и видится, и любится. Этим центром
является человек, все в этом мире приобретает значение, смысл и ценность лишь в
соотнесении с человеком, как человеческое. Все возможное бытие и весь возможный
смысл располагается вокруг человека как центра и единственной ценности; все - и
здесь эстетическое видение не знает границ - должно быть соотнесено с человеком,
стать человеческим. Это не значит, однако,
___________
42 См. И.В.Пешков. Человек общающийся // Апокриф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53