Это и есть
неуспокоенная игра поступка, напряженно владеющая настоящим ради творимого
будущего.
Таков поступок изнутри поступающего сознания. На социальной поверхности он
проявляется только в ситуациях кризисного порождения речей, оставаясь вне
кризиса скрытым от общественного взгляда в ритуальном поведении. Определенная
степень невписанности ответственного поступка в ритуал может вызвать
сознательное отклонение от последнего. Такое отклонение, в котором проявляется
внутренний ответственный поступок человека, провоцирует возникновение в социуме
кризисной ситуации общения и требует от личности специально направленного на эту
ситуацию изобретения.
Изобретение есть уже организованная внутренняя игра, жесткостью своих правил
сопоставимая с работой. В изобретении закрепляется свободная внутренняя игра
поступка, который в некризисных ситуациях может сколь угодно долго сохранять
единство своей ответственности. Но как только дело доходит до вызывания
кризисной ситуации (а это рано или поздно обязательно происходит), без
направленной сознательной работы по подготовке к проявления в обществе своего
поступка, без организованной внутренней игры не обойтись. Необходимость
сохранения
14
ответственного единства личности требует риторического изобретения3.
Просветление понятий, на мой сегодняшний взгляд, не очень четкое, но трудно
судить о, даже о себе, прошлом. Как говорят поэты, с одной стороны, не дано
предугадать, а с другой стороны, не должно различать поражения и победы. Пусть
будет небольшой след.
В июле-августе 1991 я написал "Еще три июля...", закончив их как раз к 19
августа4, когда стало ясно, что знаньевская серия рушится вместе с империей. Что
можно написать накануне революции в российской глубинке? Уже в этом есть
некоторый исторический интерес...

ЕЩЕ ТРИ ИЮЛЯ
- В беседах (о речевом общении?)
- Да, конечно, в беседах о риторике.
Вот и еще три июля, три лета, три года, три прогулки, три разговора...
ИЮЛЬ 1990 года.
С героями прежних "Трех июлей" произошли некоторые метаморфозы: методист перешел
в мир иной, пропагандист приказал долго жить теоретику, который после этого тоже
вскоре скончался. Пытался отдать богу душу и практик. Это ему не удалось, и он
теперь больше прикидывается простаком. Выжил, но очень страдает историк. Более
или менее процветает один редактор. Место теоретика (только место в диалоге, но
вовсе не общетеоретическую его сущность) занимает ритор, герой "Риторических
прогулок" Виктора Марова. Итак, много было званых, но сколько же останется
избранных? Посмотрим, кого выберет диалог.
________
3 См.: П.В.Пешков. Риторика поступка М.М.Бахтина // Диалог: теоретические
проблемы и методы исследования. М., 1991. С. 145-151.
4 Весь текст закончен до 19 августа и никаких дополнений или изменений, кроме
корректорских, после не производилось.
15
Историк. Где это мы?
Ритор. Под обломками риторики познания.
Редактор. Что-что? Под обломками империи? Не надо, прошу вас, не надо распалять
страсти, не надо смеяться над дружбой народов. Была дружба.
Ритор. Да нет! С империей пока все в порядке, если это можно назвать порядком,
но, видите ли, в нашей компании нет политолога и политики мы будем касаться лишь
постольку, поскольку ее касается риторика. Плоскость соприкосновения не мала, но
это другая плоскость:
Историк. А история, мое собачье ремесло?
Ритор. Вот тут я даже не знаю, как размежевать плоскости, объемы, прямые...
Может быть, подробность взгляда?
Историк. Понятно, "жизнь, как тишина осенняя, подробна", но какая степень
подробности риторична, а какая - исторична?
Ритор. Трудно утверждать наверное. В качестве рабочей модели я бы предложил
принцип дополнительности обобщения (взгляд). Например, анализируем речь премьера
Рыжкова - это риторика или история, по-вашему?
Простак (не следя за нитью разговора). Скверная история.
Редактор. Что вы сказали?
Простак. Я - сказал?
Редактор. Не повторяйте, что вы сказали.
Простак. Я не вам.
Историк. Это история как любая риторика, получившая широкую известность. Пока
история.
Ритор. А если мы возьмем наш диалог - это что?
Историк. Пока риторика и скорее всего - только риторика.
Ритор. Как я понял, история это риторика на некотором расстоянии (временном или
пространственном). В Кремле речь Рыжкова - риторика: в
16
реакции на нее в Верховном Совете СССР действуют главным образом принципы
речевого общения, играет роль сочувствие к жалобной интонации премьера. А
где-нибудь подальше - история. И чем дальше - тем больше.
Историк. То есть средства массовой коммуникации могут практически сразу сделать
какую-нибудь речь - историей. Даже такую, какую никто не слышал. Как речь
Ельцина на пленуме ЦК. А если нет этих средств сейчас - придется подождать, пока
слово войдет в историю. Иногда довольно долго ждать.
Ритор. Да, в конечном счете все решается с помощью печатного станка. Корпус
текстов, размноженный и сохраненный, становится историей. Другого пути нет.
Историк. А археология?
Ритор. Археология делает историю, если она находит тексты культуры и размножает
их. Вообще чаще всего факты откапывают, потому что именно их ищут.
Историк. Имеете в виду Шлимана и его Трою? Так он - дилетант.
Ритор. А дилетанты и двигают науку. Профессионалы в ней живут, и это - оседлый
образ жизни.
Простак. Господа ученые, я все понял. Археология это к тому, что мы под
обломками. Я, правда, не помню, чего.
Ритор. Риторики познания.
Простак (весело). А, вот-вот.
Историк. В целом ясно. История - это "большое", которое "видится на расстоянии",
а риторика - это конкретное, живое общение, которое запросто может в историю не
войти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53