Все слишком ясно и просто, чтобы
быть великой правдой страны.
Редактор. Да кому вы отдадите за 500 дней собственность ?
Ритор. Вы у нас спрашиваете? Среди нас нет экономистов. Но, видимо, вы ждете
ответа: мафии! Да, английской мафии!
Простак. Тише, тише, господа!
Редактор. Здесь нет господ (смотрит на ритора и историка).
Ритор. Что вы! Здесь только актеры, (историку) руку, товарищ!
Историк. В "Лес", что ли, пойдем?
Ритор. В лес счастливцев и несчастливцев...
Простак. Я по телевизору спектакль смотрел. Кажется, Островский - автор.
24
Историк. Он и автор. Автора!
Редактор. Вы что, с ума сошли? Что за ахинею вы несете. Вы думаете, кому-то
интересно все это? После таких брошюр подписка и падает...
Простак. Вы хотите сказать, что у господ недержание речи?
Ритор. Напротив, задержка. Мы тут рассуждали, да наши рассуждения не
понравились. Нас деликатно попросили помолчать, а так как мы находимся внутри
брошюры, т.е. в линейно разворачивающемся тексте, то само время молчания мы
можем отражать специфическими речевыми средствами.
Редактор. Значит, вы издеваетесь!..
Ритор. Ну уж извините, это вы издеваетесь. Поставили нашему диалогу границы и
изумляетесь:
отчего это речь не течет. В наше время пора прекращать дозволенные речи, что мы
и сделали - замолчали или перешли на эзопов язык, которого ныне в упор никто не
понимает. Разучились за четыре года. Мы с вами разрешим этот внутренний конфликт
так. В наших беседах нет призывов к насилию, "к топору зовите Русь" и пр.?
Редактор. Это еще как сказать...
Ритор. Скажите прямо.
Редактор. Явных - нет.
Ритор. А для вскрытия неявных есть свобода слова и открытая полемика. А то ведь
некоторые философы классовую борьбу чуть ли не у Демокрита умели обнаруживать.
Редактор. Да, но есть еще позиция издательства.
Ритор. Вот и прекрасно. Постарайтесь поблюсти эту позицию, участвуя в диалоге. А
все заявления типа: "мы не готовы это опубликовать" оставьте для внутреннего
пользования. Не будете готовы напечатать наш диалог, так не напечатаете. Это
дело издательское. Но не нужно вводить вашу неготовность в текст как нашу
внутреннюю цензуру. У нас и своя
25
цензура есть, чай не дети. Итак, мы беседуем как свободные люди, а когда и где
это публиковать - таким вопросом не задаемся. Вас устраивают такие правила нашей
диалогической игры?
Редактор. Попробуйте сыграть, я только замечу, что тут есть еще одна граница -
тема. Какое отношение имеет, скажем, наша перепалка к ней?
Простак. В глаз, в глаз!
Ритор. Это к риторике-то?
Редактор. Даже уже. К изобретению как этапу риторики. Ведь так, кажется заявлена
наша тема еще в "Трех июлях".
Ритор. А мы уже перешли к внешнему предварительному условию изобретения.
Простак. Даже уже? Ну и, ну и...
Ритор. Разве не ясно?
Простак (разочарованно). Ах вот оно что!..
Историк. Что?
Простак (презрительно). Свобода, что ли? Так просто?
Историк. А существует мнение, что цензура идет на пользу тексту, что текст от
запретов улучшается.
Ритор. Ну это смотря какой текст: изобретенный или ритуальный (вторичный). Для
последнего, шаблонного текста цензура - благо. Когда в тексте чего-то недостает,
кажется, что там что-то есть. Но мы ведь говорим об изобретении.
Историк. А всегда ли оно необходимо в тексте? Возьмите, например, текст
документа.
Ритор. О да, я понимаю, исторически рассмотренные документы сплошь стереотипны.
Но когда в них видят факты большого исторического значения. А если увидеть факт
"малого", риторического сознания, то именно документ при всей
шаблонизированности формы показывает, как человек изобретает дело, как поступком
разрешает кризис ритуала своей жизни в ее конкретной
26
исторически, моментальной частности. Почитайте книгу вашего коллеги Ковельмана
"Риторика в тени пирамид". Показательно современный подход к истории!
Редактор. Мы все-таки о чем речь ведем: о риторике или об истории?
Ритор. Суть почти всех наших предыдущих рассуждений сводится к тому, что не
может быть риторики вообще. Это философия вообще может быть. Но философия,
извините за банальность, не наука. Даже марксистско-ленинская. "Даже", потому
что другие философии на научность и не очень-то претендуют. Они просто любят
мудрость (свою) и все.
Простак. А марксистско-ленинская?
Ритор. А вот эта как раз скромно называла себя единственно научной и на этом
основании требовала всеобщей любви к своей мудрости...
Простак. А риторика - наука?
Ритор. Риторика - иное дело: это иной взгляд, иная мысль, иная наука. Бахтин не
случайно так подхватил термин Аверинцева - ино-научность. То есть это и
научность, но научность (познания, причем гуманитарного) здесь диалогически
дополнительна иным культурным сферам. Научная истина всегда ограничена и
разграничивается лишь на выходе в другие культурные сферы. Поступок в его живом
свершении больше любой абстрактной научной истины, и гармония прекрасного больше
и того, и другого.
Простак. Значит, истина - меньше всего.
Ритор. Это в формальной или диалектической логике что-то так может значить. В
логике иной, диалогике, все три главные культурные сферы равновелики и
взаимопоглощающи. Диалогика - это диалог, общение логоса разных сфер жизни, а
диалектика - это диалог лектиса, т.е. просто общение речей, общение, доводимое
до обобщения по правилам формальной логики. Диалектика Платона -
27
это формирование понятийной логики речевого общения, а диалектика Гегеля - это
расформирование этой речевой формальной логики (силлогистики).
Историк. Скажите, а чем эта триада (поступок - познание - искусство) менее
схематична, чем триадичность Гегеля?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53