Металлический стол без скатерти и без клеенки, кроватное белье --
тюремного почти качества и образца... Гек очень своеобразно
понимал уют, ему даже открытые всем жилищным просторам унитаз и
душевая абсолютно не мешали: то что нужно для жизни -- есть,
принадлежит только ему, в употреблении удобно -- что еще надо?
Да, это верно... Однако вряд ли кто из посторонних влюбился бы в
это помещение даже при ярком электрическом свете... А без света,
в кромешной тиши, даже Геку иной раз становилось жутковато, так
что он частенько оставлял включенным радиоприемник и тот до утра
наяривал шепотом спокойную музыку. И приемник отлично работает...
Если сеть сюда дотянул, то надо бы поднапрячься и телевизионный
кабель прогнать -- метров четыреста -- многовато, тяжелый будет,
зараза. Или черт с ним: опять по всему маршруту маскировать
придется, с радио намучился по самую маковку... Да и радио --
баловство, при случайном обнаружении -- как по ниточке весь
клубочек размотают. Надо подумать.
"Девятнадцать часов, десять минут. На волне "Эха столицы" весь
этот час с вами..." Как время-то бежит. Пора на банкет. Гек, как
был в утреннем костюме, в котором на волю выходил, двинулся на
выход. Выключить, обесточить, закрыть, специальным табачным
порошком (от собак-ищеек) подновить подходы -- вперед, путь
неблизкий. Гек захватил с собой, за спину за пояс со специальной
петелькой, легкий ствол, старинный наган, поскольку не любил
пристегивать кобуру, а современные страшилы хоть и убойны, да
тяжелы и объемны -- отовсюду видны, если приглядеться. В случае
чего и с наганом можно отбиться в первые, самые важные секунды.
Главное не замарать одежду при подъеме, но Гек уже придумал, где
и как будет выходить на поверхность -- аккурат неподалеку от
"Коготка".
@BL =
Лето в Бабилоне. Ночи серы и коротки. Когда тучи и дождь,
то и день сер и люди, и мосты и улицы, но вот расчистилось небо,
стукнулся мягко об асфальт солнечный луч, за ним еще один,
неизвестно откуда посыпался со всех сторон детский галдеж,
воробьи и голуби засновали веселее в поисках съедобного мусора,
щерятся в обшарпанной улыбке арки проходных дворов -- город на
краткий миг становится приветлив и мягок.
В восемь часов пополудни -- совсем светло, да еще тучи
разбежались -- кто куда, солнышку нет уже хода во дворы-колодцы,
но оно еще полный хозяин на улицах, уложенных с запада на восток.
Тепло и сыро, но уже мгновенно подсохли тротуары, испарились,
оставляя после себя грязные кружочки, капельки воды с капотов
роскошных моторов, вновь расправили крылья многочисленные запахи:
от урчащих двигателей, с помоек, из распахнутых форточек...
Обе стороны узенькой улочки на подступах к "Коготку" заставлены
автомобилями, да все непростыми -- от джипов до кадиллаков, в
каждом сидят молодые люди с квадратными плечами и телефонными
трубками наготове, охрана больших людей. Сами же боссы внутри,
праздновать собрались, ждут Ларея-Кромешника, который только что
откинулся с зоны и вот-вот прибудет, по крайней мере -- так
пообещал. По периметру квартала и в укромных местах, и напоказ
расставлены люди Арбуза -- это его территория и он в ответе за
сегодняшний вечер. Все ждут, и на улице и внутри, и всем до
смерти любопытно взглянуть на Самого! Уж сколько о нем слухов
было, сколько воспоминаний и вестей с далеких приполярных зон.
Целое поколение новых ребят выросло за это время; тех кто помнил
и знал Ларея лично -- немного и почти все они в большом
авторитете нынче. А тоже нервничают -- как то теперь будет...
"Коготок" только по названию и остался "Коготком", харчевней и
штаб-квартирой прежней Гековой банды; Эл Арбуз трижды
перестраивал его за прошедшие годы, превратив его в маленький
роскошный клуб для узкого круга вечерних посетителей, как правило
ранее неоднократно судимых и связанных с Элом узами дружбы и
подпольного бизнеса. Обеденный зал впускал в себя обычно пять, от
силы семь человек, сегодня же собралось около двух десятков
высоких гостей, все как на подбор -- бабилонские авторитеты
лареевской ориентации.
В "Когоке", в главной зале, построили настоящий камин из дикого
камня, но сейчас -- время летнее -- поместили электрическую
имитацию, по узорчатому паркетному полу разбросали в кажущемся
беспорядке тигровые и медвежьи шкуры. Кофейно-белый потолок весь
был в золотой лепнине, тяжелые, темно-зеленого бархата портьеры
закрывали окна с мощными жалюзями, двери на кухню и в туалет;
мебель -- громоздкая, ореховая, якобы из эпохи Австро-Венгерской
империи. Парадная двадцатичетырехрожковая люстра не горела:
взамен ее на длинном, покрытом роскошной льняной скатертью столе,
стояли серебряные шандалы, по шести свечей на каждом из трех. Но
все равно в зале было бы темновато, если бы света не добавляли
электрические светильники, искусно вмонтированные в панели на
стенах, а так -- царил мягкий полумрак, при котором вполне можно
разобрать короткую газетную заметку, но трудно читать книгу. Вся
эта купеческая элегантность была предметом восхищения и ревнивой
зависти коллег Арбуза по ремеслу. Кое-кто попытался было завести
в своих районах нечто подобное, да все как-то не так выходило --
то ли бордель выстраивался, то ли офис пополам со свинарником.
Без пяти восемь. Съехались все приглашенные, пора свечи зажигать,
только эти скоты Гнедые неизвестно где запропали, но это их
проблемы... И трубка автомобильная отключена. Хоть бы раз
по-людски все сделали, так нет...
На улице тоже поглядывали на часы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154