..
-С возвращением!..
-За волю!..
-За шефа!.. (Фант выкрикнул, зараза упрямая...)
Выпили. Сели. Гек опрокинул свою рюмку единым махом, сморщился,
ухватил бутылку за длинное горло:
-"Дом Периньон". Ну и кислятина. Где кока-кола? Плесни, Тони.
Ушастый тотчас проглотил недопрожеванную закуску, отхлебнул.
Точно, аж скулы сводит. Ну, Эл, тамада хренов, мог бы ради такого
случая и на полусладкое расстараться, не досмотрел... А Фант --
ничего, коньяк пить не пьет, а шампанское потягивает, как будто
так и надо, с понтом дела нравится ему. Образованный...
Гек медленно жевал салат из свеклы с селедкой, "курицей морскою",
и поочередно разглядывал своих драбантов. Все дружно увлеклись
разглядыванием тарелок и их содержимого, нет-нет, да и прокидывая
быстрый взгляд на угрюмого шефа -- молчит, думает о чем-то.
Рассердился, что ли?
Ребята взматерели. Молодежи почти нет: Фанту возле тридцатника,
Элу с Тони под сорок, столько же Китайцу. Малышу тридцатник,
Киселю немногим больше... Ворон молод и Блондин, но опять же
относительно, четвертак уж разменяли мальчишечки... И все
привыкли к самостоятельной жизни, когда над душой никто не висит.
Одной рюмки мало, напряжены, веселье не клеится.
-А ну, еще по одной! Эл, распорядись... За тех, кого уж нет с
нами. Помянем ребят, земля им пухом. Всех не перечислить, а пусть
каждый молча вспомнит тех, кто по сердцу, оно и правильно
будет. -- Гек налил себе кока-колы, тоже сделали искательные
Гнедые, Фант долил к себе в бокал остатки шампанского из
последней бутылки, остальные предпочли коньяк.
-Джеффри! -- Фант поперхнулся и вытянул шею в его сторону. -- Ты
"Коготок" простукивал перед банкетом? -- Арбуз и Фант
одновременно затрясли головами: еще бы, почти неделю подряд Фант
со своими ассистентами изгалялся, перепробовал на стенах
"Коготка" и в округе весь свой арсенал -- чисто абсолютно.
-Хорошо. Не то что бы тайны какие обсуждаем, а не люблю, когда
всякие лягавые лезут в морду грязными когтями. Блондин, э-э,
Джек, ты Сим-сима и Луня последний видел? Пойдем, расскажешь мне,
что там и как. Эл, комната есть?.. Когда горячее подадут?.. Да мы
за пятнадцать управимся, только я вилку возьму и крабовый салат.
Парни, кушайте как следует, не скучайте, я скоро вернусь...
Блондин числился паршивой овцой в своем этническом стаде, ибо он
был сицилийцем, рожденным в Бабилоне, а принял для себя урочий
образ жизни. Невысокий, чернявый, он был тих и свиреп, когда дело
доходило до крови, незаметен и молчалив, когда касалось всего
остального. После знаменитой резни, которую некогда учинил
покойный Дядя Джеймс, сицилийская звезда навсегда потускнела на
уголовном небосклоне Бабилона. Время лечит раны; сицилийская
диаспора продолжала жить, плодить уголовников из своей среды и
импортировать из-за обеих сторон океана, но сфера их
деятельности, как впрочем и у корсиканцев, отныне не пересекала
языковой барьер. Все родственники Блондина по мужской линии
сгинули в кровавых разборках и его ждала та же участь, но чтобы
принять свой крест и отнести его на кладбище, Блондину следовало
жить среди земляков по законам своего народа. Он же, в возрасте
шестнадцати лет, вместе с первым сроком за взлом магазина, принял
другую судьбу и другую жизнь. Гек приметил его давно, еще на
одной из пересылок, когда двадцатилетний Блондин собрался убить
вертухая "за оскорбление матери", взяв тем самым подрасстрельную
статью. Гек объяснил ему, что таким образом не успокоить всех
матершинников страны и своей властью запретил отчаянному нетаку
вершить праведный суд. Для этого пришлось-таки серьезно его
избить (без членовредительства) и главное -- убедить его в
неправильности подхода к жизни. Гек угробил три дня, чтобы
Блондин не склонился, не сломился перед силой, а нутром
прочувствовал справедливость Гековых доводов. Конечно, Геку
здорово помогло знание сицилийских традиций и укладов, хотя ни
жестом, ни словом он не показал Блондину (Сальваторе Марино), что
имеет представление о Сицилии. Как бы то ни было -- Блондин
уверовал. Ему не хватало, видимо, авторитета, который он мог бы
принять и поставить над собой, Ларей занял эту нишу.
На воле в Бабилоне, как ни странно, Блондин действовал как бы по
информационной части, комплексно дополняя епархию Фанта: в его
задачи входила организация информаторской, агентурной сети. Бары,
притоны, мельницы, публичные дома, букмекерские точки и прочие
злачные места города кишели стукачами и агентами. Одни работали
на Контору, другие на Службу, третьи на крупные банды (случались
и совместители, но век их не был долог, как правило). А Блондин
внедрял и прозванивал своих людей, по возможности -- "чистил"
чужих... Держался он Малыша и Ушастого, хотя и с Арбузом и
Сторожем имел постоянные контакты. Он очень уважал познания Фанта
и недолюбливал Гнедых. Стукнуло ему недавно двадцать пять лет и
таланта по своей линии было ему не занимать. В силу этого (а
также и благодаря протекции Ларея) он был заметным человеком,
имел вес, так сказать, но поскольку не желал до конца принимать
для себя гангстерские обычаи, понимая себя уркой, то и
продвинулся меньше, чем мог бы рассчитывать при другом
мировоззрении.
Рассказывал он сжато и точно, Гек ни разу не застал его врасплох
неожиданными вопросами. Когда он был не в курсе -- не
вывертывался, так и говорил: "не знаю". Геку это было по душе...
Спрашивал он, конечно, не только о зоне и о Луне с Сим-симом...
Без Ларея народ расслабился. Гнедые, как ни в чем не бывало,
выпили кока-колу и доверху наполняли стопари коньяком, раз,
второй.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154