-Красиво говоришь. Только чтой-то давненько туда правильные
этапы не ходили. Времена Большой Рвакли миновали, всем теперь
нравится спокойная жизнь. А гангрена расползается. Но есть такое
слово -- диалектика, хотя я сам, скорее, метафизик. А диалектика
-- это примерно, как твое "так, да не так", только по-научному.
Рвакля утихла, но значит и "жучкины" пробы потеряли лягавской
патронаж. То есть -- у администрации они по-прежнему в
помощниках, но поддержки, той, старинной и безоговорочной -- нет.
И еще... Слушаешь, нет?
Лунь жадно затряс головой, внимая философским откровениям старого
урки. С верхнего яруса свесил круглую голову Сим-сим. Вокруг
шконки собралось еще с полдюжины слушателей, молодых парней, из
числа сочувствующих урочьим идеям. Гек покосился, но разгонять
аудиторию не стал.
-Так вот. А еще свершилась революция в зонном
царстве-государстве, которую все ощутили, да никто не заметил.
Раньше ведь как было: лягавская Контора -- люди государственные:
ГлавпСс велит им использовать сидельцев в качестве дармовой
рабочей силы, да еще госзаказы назначает. Не выполнишь --
останешься без погон, а то и без шкуры... Ну те -- вниз спускают,
раздают задания по зонам, да по командировкам, а там -- ниже, по
отрядам да бригадам, с тем же стимулом: выполнишь -- пайка, не
выполнишь -- могила.
Но в главбудке -- новый главпСс (слушатели поежились, но
продолжали внимать), на дворе -- новые времена. Разрешили на воле
широко бизнес разворачивать, к кормушке другие рыла пробились. Им
теперь эти самые заказы только подавай: он станок за сто тысяч
купит, да к ним вольняшку-другого за сто тысяч годовых приставит,
они наворочают как тысяча кустарей-сидельцев, да еще с качеством
и без саботажа. Что дешевле и выгоднее? Ведь сиделец -- он только
условно бесплатен: землю под зону -- предоставь, охрану, колючку,
электричество, персонал... О качестве работы я и не говорю... И о
воровстве архангелов наших... Вот и получилось, что работы в
зонах поубавилось, а соответственно и понукалова. Теперь работа
больше на пряник стала походить, чем на кнут. Верно я говорю,
ребята?
-В цвет. -- Худой, жердеобразный Кубарь, мотающий уже третий
срок за мошенничество осторожно, но с неторопливым достоинством
вступил в разговор. -- Раньше -- ты в отказ, а тебя гнут, ты
мастырку -- тебя в бур. А теперь -- в очередь стоят, да нарядчика
максают, чтобы только работу дал. Теперь даже деньгами, хоть и
малыми, платить стали за работу. Есть работа -- в лавочку ходишь.
Нет работы -- жди кешер с воли, или подыхай: кормят нынче погано,
хуже прежнего намного... Но проба, которая на зоне, скажем, свой
кусок с работяг всегда имеет. Фрат -- горбит, блатной -- спит.
Скуржавые -- беспредельщики, все жилы тянут. Стальные не лучше.
Золотые -- те малость полегче орудуют.
Лунь мгновенно ощерился в его сторону:
-Парашу несешь! Ржавые с фратов добровольно в общак имеют, без
гнулова!
-Помолчи, малый, не так ты много видел, чтобы меня выправлять.
А я скоро полтора червонца барачного стажа накручу, да за свои
слова всегда готов ответить. Но что правда -- то правда, на
промзону силком никого гнать не надо по нынешним-то временам.
-Именно (Гек, к огорчению Луня, оставил без внимания не
слишком-то лицеприятную оценку блатного мира из уст Кубаря). А
потому и надсмотрщики над рабами -- стали менее нужны. Но по
инерции старая телега долго еще катится будет, пока на камень не
наедет...
-Какой камень?
-Каменный. Ну, все. Напыхтели -- дышать нечем. Расходись,
братва, а я придавлю часок перед обедом... Лунь, ты понял мою
мысль?
Лунь тотчас вернулся к шконке, где сидел Гек.
-Наверное да, хотя, может, не совсем. А ты не боишься, что
заложат твои речи?
-Не боюсь. Я сейчас куда больше волнуюсь за свои ближайшие дни:
я поднимусь на зону Ь26/3, но боюсь, что среди розовых лепестков
на моем пути будут попадаться и тернии, в смысле шипы...
Гек отвалился на цветастую, тощую, но все же не казенного образца
подушку -- в карты выиграл третьего дня, да сон не шел. Делать
предварительные заявления хорошо и нетрудно, а реально выжить в
предстоящие годы -- это задача не из самых простых. Пришел язычок
с воли -- утешительного мало. Ребята шустрят вокруг двадцать
шестого спеца, но все снаружи. А как оно там внутри повернется --
ой-ей-ей... Да еще водолаз в углу бубнит и бубнит, то ли
проповедует, то ли исповедует...
-Сим, позови-ка сюда Анафему...
Бывший католический священник, в насмешку прозванный сидельцами
Анафемой, действительно, сидел на свой шконке и проповедовал в
узком кругу прозелитов, вспомнивших бога в тяжких условиях
отсидки. Сам он слыл на голову ушибленным и мало приспособленным
к жизни человеком. Срок он получил за то, что попытался продать
золотую церковную утварь на черном рынке, но попался с поличным.
Земная власть из уважения к церкви отвесила ему всего семь с
половиной лет, а духовное начальство лишило его сана и чуть ли не
отлучила от церкви. Отец Амелио, ныне Анафема, рассказывал, что
-- да, был грех, но деньги он собирался раздать своим прихожанам,
лишившимся имущества и крова в результате наводнения. Сидельцы
хохотали, но верили "падре", уж очень он был чудаковат и
непрактичен. На пересылку он попал после того, как на утреннем
разводе публично предал анафеме главного на своей восьмой допзоне
блатного Хрыча.
Зона была скуржавая и порядки там царили соответственные, но
священнику по традиции полагался полный кус и прочие послабления.
Чудак-чудаком, но у отца Амелио хватило ума, чтобы не переть на
рожон и внедрять проповеди Христовы только добровольцам из
нуждающихся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154