осужденным, де, мол, нечем заняться, отсюда возможность
беспорядков. Кум пребывал в молчаливой оппозиции, но спорить не
решился -- он на этом месте недавно и враждовать с аборигенами --
силенок и "компры" маловато. Но ничего -- в мутной воде можно еще
будет рыбку половить, да и "маршалы" в подопечной зоне обнаглели:
вместо того, чтобы верно служить -- свою политику гнут, от
наркоты до самосудов... Вот и пусть почешутся, а потом -- либо
сами прибегут за помощью, либо поскользнутся на мокреньком и
вляпаются по уши...
У каждой из сторон было свое видение ситуации, они действовали
соответственно или, напротив, бездействовали...
Гек отвалялся в "браслетах" почти до полудня следующего за
"воспитанием" дня, когда его сначала расковали и сводили к
адвокату (Малоун прислал), а потом положили в больницу. Гек
сообщил, что ни к кому претензий не имеет, сам споткнулся и
ушибся (присутствующий при беседе кум облегченно вздохнул), на
содержание не жалуется. Таким образом штрафной изолятор сам собой
отпал в никуда, а Гек семь дней провел в отдельной палате
тюремной больницы (семь тысяч капитану, начальнику санчасти, и по
пятьсот фельдшерам -- от Ушастого) с телевизором и посещениями
(два раза Ушастый и один раз Фант -- по тысяче за получасовой
визит). Оклемался Гек на диво быстро, разве что сине-зеленый с
разводами копчик долго еще побаливал -- сапог тяжелый попался...
Гека выписали в пятницу, Сим-сима тоже, но на неделю раньше.
Шестнадцать человек из числа избитых скуржавых, в зависимости от
тяжести полученных травм, распиханы были кто куда -- одного, с
переломом позвоночника, отвезли в Картагенский госпиталь, а
впоследствии сактировали с первой группой инвалидности, четверых
продержали несколько суток в межрайонной, подконтрольной
скуржавым, больнице (но в другом корпусе, не там, где лежал Гек)
и вернули долечиваться "домой"; восемь человек пустили в
межрайонной якорь на два-три месяца (Жираф в том числе). Трое
человек отделались ушибами, выбитыми зубами и "легким испугом",
их выписали через сутки-двое. Но никто из шестнадцати в четвертый
барак уже не вернулся -- путь туда был им теперь заказан.
Ребята из команды Гека времени зря не теряли: они продолжили,
согласно указаниям Гека, восстановление порядка, по минимуму
прибегая к мордобою и угрозам. Тотчас был упразднен
пятидесятипроцентный сбор с работяг, взамен же предлагалось
добровольное пожертвование в общак, но не более пяти процентов от
притекающих к сидельцам сумм. Все нетаки, мгновенно возникшие
вокруг новой воцарившейся кодлы, обязаны были отстегивать не
менее десяти процентов от доходов. Опущенные и "вставшие на путь
исправления" в общак не допускались. Нетакам не разрешалось новым
обычаем носить повязки категорически, фратам-трудилам -- прямо не
запрещалось, конечно... Опущенным повязки предписывались в
обязательном порядке. К моменту прихода Гека в отряд во всем
бараке насчитывалось не более двух десятков повязочников из числа
парафинов, обитателей "курятника" и нескольких фратов, добывающих
такое близкое, пальцем тронуть, досрочное освобождение -- что им
теперь косые взгляды вчерашних кентов -- воля ждет...
Старая пословица справедливо утверждает, что короля делает свита.
Люди Гека во главе с Сим-симом рассказывали то одну, то другую
историю о Ларее, постоянно ссылались на него, утверждая новый
порядок, подтверждали слухи о столичном урке и тюрьме Пентагон...
Ларей -- так звучало должное к употреблению имя, оно же прозвище,
но заглазная кличка, пока еще рыхлая и неустойчивая уже
появилась: Чтив Бабилонский (читать любит -- слухи такие ходили).
Кое-кто уже спрашивал Сим-сима -- не Ван ли последний пожаловал к
ним на зону, однако Сим-сим, в душе подозревающий то же самое,
только ежился и многозначительно молчал... Слухи о моментальной
расправе с надзирателями-унтерами, посмевшими поднять руку на
знаменитого урку со скоростью тюремной почты разбежались по зоне
и выплеснулись за ее пределы. Перед этой новостью померкла и
отступила чуть в тень новость предыдущая о том, что в четвертом
бараке свершился переворот. Однако главпахану зоны и его
приближенным как раз первая новость представлялась наиболее
важной и наименее приятной, поскольку застала их врасплох. Да,
внутренние мятежи случаются повсюду и никто от них не
застрахован, но обычно им предшествует долгое закипание,
агентурные сведения о недовольных и их заводилах. А тут -- на
днях еще Жираф и Бонус гостили за бутылочкой и стирами в
черезследующем шестом бараке, а ныне -- Жираф чуть ли не
дискантом петь собрался, а Бонус -- парализован, на волю
готовится, бедолага увечный... Слухи, слухи... Ну не один же
поганый урка шестнадцать человек измордовал, всем бараком,
небось, метелили... И мужик в возрасте, хорошо за сорок, фраты
болтают, кто видел его... Расспросили этапных по баракам --
точно, непростой мужичонка в новоселы к ним попал, сказывают --
ржавый, а иные болтают без ума, что Ларей этот -- самый настоящий
Большой Ван. Бред бредом, но -- чем черт не шутит: ведь даже
лягавые вроде как хвост приподжали. Да-а, ситуацию следует
гасить, пока не разгорелась... А ведь и Фикс, и Моторный -- из
бывших золотых -- тоже ведь вспомнили предания о сюзеренском
предсмертном выкрике последних ванов -- то ли молодо выглядит
оставшийся ван, то ли вечно молод... И трудилы заурчали по углам,
иной чуть ли не огрызается...
Ничего, найдется лекарство и против оборзевших фратов из
четвертого барака, да и не только из четвертого, если
понадобится, и против поганых урок, не в свои ворота лезущих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154