.. Гек двое суток не узнавал окружающих, на третьи взгляд
его вновь стал осмысленным и он попросил пить, а потом есть. На
самом верхнем уровне был отдан приказ: допросами не беспокоить,
проявлять чуткость: пошел контакт.
...В свое время Варлак рассказывал Геку о том, как ему довелось
около года оттянуть в японской тюрьме города Осака. Поначалу
жизнь на японской крытке казалась невыносимой даже урке,
прошедшему ад отечественных зон и трюмов: разговаривать можно
только в строго отведенное для этого время, спать только в
предписанных позах, даже глаза держать открытыми -- только по
команде местных пауков... За каждое ослушание -- лютые побои и
шизо, не уступающее "лучшим" бабилонским образцам. Через
месячишко Варлак решил вскрыться, чтобы отвалить наглухо из этого
мира, и стал готовиться к своему последнему отрицанию. Но Аллах
не зря даровал человеку разум: Варлака осенило и он остался жить
дальше. Дело в том, что японцы -- люди традиций и ритуалов, они
все делают по предписанным канонам и приказам своих семейных или
служебных сюзеренов. "Я иногда думаю, что любой из них, мужик или
баба, даже кончить может в любую секунду, если такая команда
поступит от ихнего дайме..." Поэтому, если присмотреться и
посчитать, то при хитром, но точном соблюдении этих дурацких
ужимок ты приобретаешь нечто вроде шапки-невидимки: тебя вертухаи
просто перестают замечать. По словам Варлака -- не было случая,
чтобы их надзирала придрался по своему собственному хотению --
только инструкция, только приказ, как автоматы для газированной
воды... И довольно скоро совсем другая жизнь в камере пошла, коль
ты понял их и научился пользоваться ими...
Бабилон -- не Япония, но у военных привычка к приказам,
инструкциям и бережно хранимым ритуалам, давно утратившим
первоначальный смысл, тоже весьма велика. За четкость,
решительность и слаженность в поступках они платят гибкостью
мышления, в нестандартных ситуациях и действуют неповоротливо,
проигрывая порою даже непрофессионалам. Не каждый военный,
естественно, но система в целом.
У Гека развилась мания преследования. Однажды он попросил колы и
врачи дали на это добро. Из наугад выбранного магазина привезли
ему пластмассовую бутыль с пепси-колой, вскрыли, провели анализ
пробы... Гек сделал глоток, выкатил глаза и выплюнул на простыню.
-Что вы мне дали?
-Пепси-колу, как вы просили.
-Я просил коку. А это -- отравлено, проверьте.
Проверили -- нормальный лимонад, без отравы. Мерзавцу скоро
намыленный галстук примерять, а тут приходится его ублажать и
терпеть капризы. Привезли кока-колу, провели через тщательный
анализ. Ларей все равно потребовал, чтобы кто-нибудь попробовал
напиток перед тем, как выпьет он. Через день вся подаваемая пища
проверялась таким же способом у него на глазах, даже апельсин --
Ларей произвольно указывал на дольку, которую должен был (или
должна) съесть кто-либо из персонала.
Раны постепенно затягивались, печень почти полностью восстановила
работоспособность, но Гек все еще был слишком слаб. Однажды он
попросил карандаш и бумагу, с тем, чтобы написать письмо
Господину Президенту. Ему выдали просимое, твердую подкладку под
бумагу. Майор контрразведки сидел рядом и фиксировал каждое его
движение. Гек промучался минут десять, выводя неровные каракули,
покрылся весь испариной и опять вошел в сердечный приступ.
Испуганно завизжал электоркардиограф, из соседней палаты
выскочили врачи... Далеко не сразу удалось купировать приступ,
Гек пришел в ясное сознание почти через сутки, а на бумаге было
нацарапано вкривь и вкось начало первого слова: "Госп...".
Временный начальник госпиталя получил жесточайший нагоняй за
"спешку", к которой он ровным счетом не имел никакого отношения.
Команда "не беспокоить и не провоцировать" была продлена еще на
две недели. Если не считать внезапных сердечных приступов и
развившейся маниакальной подозрительности Ларея, служба в
госпитале была не тяжела. За пределами госпиталя приходилось
соблюдать режим максимальной секретности ото всех, дальних и
близких, а внутри -- лечить Ларея, чутко ловить любые высказанные
вслух мысли, соблюдать его гигиену и выполнять незапрещенные
просьбы. Ничего существенного Ларей пока не сказал, а просьб с
его стороны было совсем немного. Так он захотел ромштекс, с
картофелем фри и черными оливками без косточек, но врачи убоялись
нагрузки на печень и отказали ему. В знак протеста Гек отказался
принимать пищу, попытка принудительного кормления привела к
судорогам, сверхвысокой температуре и почти полной остановке
сердца...
Рапорты и взаимодоносы презрели законы физики и покатились вверх
по служебному склону, слипаясь по пути в один зловонный ком,
который в итоге сам Господин Президент похлопал ладонью,
брезгливо покопался одним пальцем и изрек:
-Какая хреновня! Пусть жрет, что просит, испорченная печень не
надолго его обеспокоит, я обещаю. Новый Год он встретит, но
одиннадцатое февраля отпразднуем уже без него. Здоровье
преступника нам необходимо лишь в той степени, в которой он
способен будет ответить на наши вопросы, добровольно или против
своей воли. Все понятно?..
@BL =
Блондин нетерпеливо давил на пипку звонка, раз, второй,
третий -- один длиннее другого. Спереди и сбоку целились на него
домашние камеры слежения. Наконец щелкнул запор и Тони Сторож в
одних трусах вышел на порог... Он был все еще сонный и злой --
такой сон порушил Блонди черномазый!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154