Шел фильм «Два бойца». Так в памяти у всех и осталось, что «Два бойца» – это непонятная комбинация разговоров, музыки и взрывов.Рагозинцы галдели целый час, вспомнили и про «белоглинскую шпану», и про облаву на рыжих и очень туманно заявили, что путешественников у них в Рагозинке сколько угодно, что даже один у них сбежал в Турцию, воевать… Но уж это было такое вранье, что не стоило на него отвечать.С час рагозинцы галдели стоя, размахивая кулаками у самых белоглинских носов, потом кто-то сообщил, что приближаются курдюковцы. Рагозинцы быстро втащили лавки, заняли ряд с половиной за спиной белоглинцев и стали галдеть сидя.Курдюковцы понимали, что явились с запозданием, и не галдели. Следующими расселись туринцы. Туринцы вообще редко скандалили. Пока они узнавали о предстоящем сеансе, лучшие места всегда бывали уже занятыми, и туринцы невольно смирялись с этим.За час до начала сеанса пришел Володя-киномеханик. Собрал у представителей деревень деньги за все общество и стал у входа. Начали прибывать взрослые. Потом, когда стало темнеть, Володя доверил билеты Федьке дядьки косого Андрея, сам в несколько минут установил динамо, и под жужжание мотора в клубе зажглась над киноаппаратом электрическая лампочка. На электрическую лампочку, как и на экран, тоже можно глядеть без конца. Будто подмигивает она и будто разговаривает с тобой.Эта лампочка и погубила белоглинцев. Лампочка да еще то, что на лавках для десяти – двенадцати человек они уселись все двадцать пять, и потому сидели, как сжатая пружина. Если, например, взять тугую пружину и сжимать ее между ладошками, она будет все напрягаться, напрягаться… Но стоит кому-нибудь сунуть в нее пальцем со стороны, как, взвизгнув, она вылетит из рук, и тут уж ее ничем не удержишь.Неожиданно упереться ногами в зад впереди сидящего и толкнуть его с лавки, а самому в том же рывке усесться на его место – прием этот был не новым, но употреблялся он обыкновенно в самом начале сеанса, когда гасла лампочка, но еще не вспыхивал экран. Потом все уже накрепко хватались за свои лавки, и хоть ты десятью ногами упрись – никого не сшевельнёшь.То ли у рагозинцев был уговор с туринцем, что крутил динамо, то ли еще что – лампочка вдруг погасла прежде времени, и в тот же миг сработала закономерность напряженной пружины: все белоглинцы очутились на полу. Свет опять вспыхнул через несколько секунд, но к этому времени в первом ряду уже сидели рагозинцы, во втором – рагозинцы и курдюковцы, в третьем – курдюковцы и туринцы. На первой лавке из белоглинцев остался один Колька тетки Татьянин, который вообще ни на мгновение не переставал держаться за свое место. Однако, увидев, что остался в одиночестве, Колька сам спешно покинул драгоценную лавку.Петька вскочил с полу и ринулся было на агрессоров, но вовремя сообразил, что затевать, сейчас драку, на виду у взрослых, – верное средство быть выставленным из клуба. К тому же все ряды теперь были заняты автоматически сместившимися вперед курдюковцами и туринцами.– Встречу – убью, – пообещал Петька Малыге.– Молчи, путешественник! – с оттенком уважения обозвал его Васька-малыга.Петька на минуту забыл о своей загадочности. И, сразу опомнившись, с достоинством отвернулся, с достоинством отошел и сел на полу перед самым экраном. Никита сел рядом. И все белоглинцы уселись вплотную на полу. Ничего не поделаешь – прием был незапрещенный: сел – держись за место, не зевай. И белоглинцы повякали немножко только для самоуспокоения. Лишь Колька тетки Татьянин снова и снова повторял, как его «р-раз!», а он – «х-ха», его – «р-раз!», а он – «ни-ни!..» Короче говоря, половина Рагозинки навалилась сзади на Кольку, но Колька выдержал, как монолит, на своем законном месте в первом ряду. Он только из принципа присоединился к своим. Анка снова одерживает победу Преимущество сидения на полу выявилось очень скоро. События разворачивались перед самым Петькиным носом, и при желании он мог даже участвовать в них, что Петька и делал незаметно. Когда на экране появлялись красные конники, появлялась и Петькина макушка, чуть покачивающаяся в такт аллюра. А рядом появлялись макушки Никиты, Мишки, Владьки, еще чьи-то. С белогвардейцами макушки не хотели иметь ничего общего и исчезали.Но страсти накалялись мало-помалу, и сначала на полу и в первых рядах поднялся ропот, а затем он перешел в воинственный рев, и когда на экране появился белогвардейский полковник, толстыми пальцами что-то наигрывающий на рояле, Петька не выдержал, под единодушный крик белоглинцев: «Бей!» – вскочил и, крепко ушибив кулак, заехал толстому белогвардейцу в ухо.Взрослые не очень любят кино: им каждый месяц подавай новое, тогда они пикнуть не дадут. А тут лишь одобрительно зашумели, чего, впрочем, Петька расслышать не мог. Его поступок воодушевил впереди сидящих: все разом повскакали с мест, все заревели громче прежнего:– Бей гада!И град сногсшибательных ударов обрушился на то место, где должен был восседать толстый полковник, поскольку сам полковник в это время замелькал уже на спинах и затылках белоглинцев. Кто-то разок даже двинул Никите между лопаток, по внезапно появившемуся там лысому черепу полковника.Страсти сорвали с первого ряда рагозинцев. Но Петька и остальные белоглинцы вовремя обернулись и, разгоряченные боем, с успехом сразились на два фронта. Малыга отлетел на свое место от дружного толчка нескольких кулаков. Белоглинцы стояли у экрана непоколебимой твердыней.Малыга отлетел под все тот же возглас: «Бей белогвардейцев!» Но тут в углу экрана мелькнула бородатая физиономия денщика, и белоглинцы разом плюхнулись на пол, разом стихли из уважения к солдату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102