Поэтому переживания часто представ-
ляют собой долговременные цепные процессы, на
каждом последующем этапе которых приходится
иметь дело не только или даже не столько с сами-
ми исходными критическими обстоятельствами,
сколько с неблагоприятными последствиями преды-
дущих попыток совладания. с ними. Сам по себе
этот факт цепного характера процесса переживания
не раз отмечался в психологической литературе, од-
нако в силу неразличеяия разнородных принципов пе-
реживания, цепи эти мыслились, так сказать, ли-
нейно: если психоаналитик и говорит о <защите про-
тив защиты> [232, с. 92; 241, с. 28], то имеет в виду
попытку переживания последствий неудачной защи-
ты защитными же мерами. Несомненно, такие фено-
мены существуют, но более важная и с теоретиче-
ской и с практической стороны проблема состоит в
том, чтобы понять и объяснить внутреннюю конф-
ликтность и противоречивость процессов пережива-
ния в плане борьбы разнородных принципов. А в
этом плане <защита против защиты> решает не ча-
стные ситуативные задачи, мотивированные в конеч-
ном итоге тем же стремлением к удовольствию, что
и неудавшаяся защита, на отрицательные последст-
вия которой направлен процесс, а является принци-
пиальной борьбой высших принципов жизни против
доминирования принципа удовольствия. Эта борьба
с защитами как таковыми, с их автоматичностью,
fe. .бессознательностью и непроизвольностью, с ис- .
1жениями реальности и самообманами, и она тем
1уднее, что не обещает никакой непосредственной
ыгоды, удобства, комфорта. Психоанализ 3. Фрей-
не смог подняться в теории переживания выше
ринципа реальности, да и то понятого как модифи-
ация принципа удовольствия. В действительности
орьба против защиты осуществляется не ради под-
инения реальности и даже не из абстрактной люб-
и к истине. В ней выражается стремление человека
настоящей жизни [87], к подлинности, ради которой
Цлсвек способен жертвовать своим физическим, со-
1иальным и психологическим благополучием.
1 Итак, аналитически выделенные нами <жи-зненные
иры>-это не замкнутые на себя срезы психологи-
1еской действительности, а компоненты единого пси-
хологического мира человека. Поэтому в реальной
кизни нет однозначной зависимости между типом
критической ситуации и типом ее переживания. Ска-
жем, фрустрацию как критическую ситуацию, специ-
фическую для <простого и трудного мира>, конкрет-
ный субъект вовсе не <обречен> переживать реали-
стически, он может пойти по пути и гедонистическо-
го, и ценностного, и творческого переживания. По-
1мочь ему избрать оптимальный путь-главная зада-
ia психологической помощи.
.Глава III КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКАЯ
ДЕТЕРМИНАЦИЯ
ПЕРЕЖИВАНИЯ
Исследуя в предыдущей главе особенно-
сти различных жизненных миров, мы
ради строгости и чистоты анализа выну-
ждены были абстрагироваться от кон-
кретного многообразия содержания этих
миров. По этой причине выделенные в
итоге закономерности переживания но-
сят внеисторический, формально-психо-
логический характер. Знание такого ро-
да закономерностей позволяет описывать
и объяснять ход течения процессов пе-
реживания, но их совершенно недоста-
точно для понимания определенного со-
держания. переживания конкретного че-
ловека, живущего в определенную исто-
рическую эпоху и в определенной куль-
турной среде. Поэтому типологический
анализ переживания должен быть до-
полнен культурно-историческим адали-
зом, направленным на .выявление его
конкретно-исторических, содержательных
закономерностей.
йужно Сказать, что такая ориента-
ция в исследовании переживания не яв-
ляется чем-то новым для деятельностно-
го подхода в психологии: -еще 40 лет на-
зад под непосредственным влиянием
идей Л. С. Выготского А. Н. Леонтьев и
А. Р. Лурия [90, с. 538] поставили, зада-
чу <рассмотреть сложные человеческие
переживания как продукт историческо-
го развития...>
В самом, деле, в каждом человеческом пережива-
ии нетрудно обнаружить его культурно-историче-
скую опосредованность. Почему, скажем, в упоми-
1авшемся уже не раз примере об узниках Шлиссель-
рургской крепости [86] ситуация принудительного
физического труда оказалась для них непереносимой
1 стала психологически приемлемой только в резуль-
тате переживания, внутренне перестроившего моти-
Ьацию этой отчужденной, вынужденной деятельности
Так, что, оставшись той же по своему операционно-
му составу, она трансформировалась в психологиче-
рки совершенно иную - свободную и произвольную
деятельность? То есть почему именно свободная
1форма деятельности является в данном случае пси-
1хологически более приемлемой и переживание стре-
1мится всякую другую форму деятельности изобра-
зить как (или преобразовать в) свободную? Нужно
думать, что .для античного раба, например, подоб-
ная ситуация вообще не требовала бы никакого пе-
1реживания, но не потому, конечно, что он просто.
1.привык подчиняться, ибо сам этот факт привычки
требует своего объяснения. Раб мог смириться .со
?: своим жизненным положением (даже если он родил-
1 ся свободным, а лишь затем стал рабом), потому что
1в его сознании действовали выросшие на основе ра-
i-бовладельческой формации объективные и в то же
время обладающие для него непосредственной фено-
менологической очевидностью <схематизмы> [102],
согласно которым раб был <только неодушевленной
вещью (в римском праве раб так и называется -
res, <вещь>) или, в крайнем случае, домашним жи-
вотным> {96, с.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75