Объективно ей, разумеется, не удавалось пол-
ностью скрыть от обоих родственников сложившуюся ситуацию,
что приводило к обидам, ссорам, угрызениям совести вследствие
<необходимости лгать. Психокоррекция была направлена в. пер-
вую очередь на осознание не внешнего, а внутреннего характе-
ра ее проблематики, которая возникла из-за недостатков и сла-
бости ценностной позиции больной, не сумевшей-отстоять перед
мужем ценности (а не просто важности) для нее матери, ценно-
сти, предавая которую, она чувствовала, что разлагается как
личность (и разлагает, по ее признанию, детей, заставляя их лгать
отцу). Психокоррекционная работа закончилась тем, что Н. Л.,
остро осознав, эту ценность, поняла необходимость отстаивать и
воплощать ее в реальном поведении и развила в себе готовность
ради этого пожертвовать (<если потребуется!>) семейным благо-
получием, несмотря на то что очень им дорожила.
В этом примере для нас важно то, что переживание, сос-
тоявшее в ценностном развитии сознания, не решило само по
себе жизненных проблем больной, но превратило мучительный из-
за своей неразрешимости конфликт в жизненную сложность, ко-
нечно же, тоже нелегкую, но потенциально разрешимую и пото-
му переставшую быть психотравматизирующей. Переживание не
осуществило выбор, оно сделало его субъективно возможным.
посредственную реальность, устанавливая <чистые>
закономерности, переплетенные в едином процессе
жизнедеятельности.
Этой же задаче установления <чистых> закономер-
ностей, но уже не для отделения друг от друга дея-
тельности и переживания, а для анализа самого про-
цесса переживания служит построение типологии
жизненных миров, приведшее к выделению четырех
принципов -(удовольствия, реальности, ценности и
творчества), регулирующих протекание пережива-
ния. .
Хотелось бы подчеркнуть мировоззренческий смысл
выделения двух последних принципов в качестве
самостоятельных закономерностей: он состоит в де-
монстрации принципиальной, философско-методоло-
гической ограниченности психоаналитической теории
защитных процессов, знающей только принципы удо-
вольствия и реальности и сводящей к ним высшие,
духовные закономерности психической жизни.
Итак, основной результат исследования - введе-
ние и типологизация категорий критической ситуации
и переживания-деятельности. Подведение итогов бы-
ло бы неполным, если бы мы ограничились конста-
тацией позитивных результатов и обошли молчанием
вопросы и проблемы, актуализираяйнные ходом ис-
следования, но не нашедшие отражения в книге. Не-
возможно обсудить все эти вопросы, формулировкой
. которых мы обязаны коллегам, взявшим на себя
труд ознакомиться с книгой в рукописи. Однако по
трем наиболее частым и важным из них нам хоте-
лось бы дать хотя бы самые краткие разъяснения.
Первый вопрос таков: можно ли говорить о пере-
живании положительных экстремальных событий?
Заданный в таком виде, он неявно предполагает,
будто бы в книге речь шла о переживании отрица-
тельных событий. Большинство наших иллюстраций
в самом деле наталкивает на такое понимание, но,
строго говоря, оценочная- точка зрения на события,
создающие критическую ситуацию, в тексте не прово-
дилась. Если включить в анализ такую точку зрения,
то сразу же возникает вопрос о критерии оценки
события. Ясно, что этот критерий, во-первых, субъек-
тивен - (даже смерть близкого родственника, как по-
казывает, скажем, пример пушкинского <молодого
повесы>, событие отнюдь не всегда отрицательное),
во-вторых, изменчив (такое радостное событие, как
вступление в брак, увы, слишком часто меняет в соз-
нании супругов свой знак ни противоположный), но
главное, что этот критерий неоднозначен в силу мно-
жественности источников оценки: то, что является
положительным исходя из одной жизненной необхо-
димости, может создать кр.итическую ситуацию в от-
ношении другой. Например, большой успех в реали-
зации какого-либо мотива может привести к дезорга-
низаций сложившейся мотивационно-ценностной це-
лостности, и тогда это событие, являясь непосред-
ственно эмоционально положительным, тем не менее
потребует работы переживания по восстановлению
нарушенного внутреннего единства. Профессор Нико-
лай Степанович из <Скучной истории> А. П. Чехова
с горечью размышляет о своей жене и дочери: <Та-
кие житейские катастрофы, как известность, гене-
ральство, переход от довольства к жизни не по сред-
ствам, знакомства со знатью и проч., едва коснулись
меня, и я остался цел и невредим, на слабых же, не-
закаленных жену и Лизу все это свалилось как боль-
шая снеговая глыба и сдавило их>.
Итак, первый ответ на поставленный вопрос зву-
чит следующим образом: да, так называемые поло-
жительные события также ставят перед человеком
задачу переживания в той мере, в какой они, реали-
зуя одну жизненную необходимость, нарушают реа-
лизацию других, т. е. в той мере, в. которой они соз-
дают критическую ситуацию в строгом значении это-
го термина.
Но все-таки в обсуждаемом вопросе остается еще
один, пожалуй главный, смысл: подлежит ли пере-
живанию положительное в положительном событии?
Если понимать переживание наиболее широко, как
внутреннюю работу по принятию фактов и событий
жизни, работу по установлению смыслового соответ-
ствия между сознанием и бытием, то ответ, разуме-
ется, утвердительный. Вот как фрагмент, подобного
переживания описан проникновенным словом
И.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75