— Я тоже причинила тебе боль, я знаю, — сказала она.— Нет, — покачал я головой. Она помолчала.— Все это очень странно, — наконец снова заговорила она.— Что именно?— То, что Самос оказался здесь.— А что здесь странного?Она посмотрела мне в лицо.— Много лет назад он был моим хозяином. Это сообщение поразило меня.— Я попала в рабство после одного из налетов, — продолжала она. — Мне было тогда семь лет. На невольничьих торгах меня купил Самос. В течение многих лет я прожила у него, и он относился ко мне со вниманием и заботой. Обращались со мной неплохо и научили многому тому, чему редко обучают рабов. Выучилась я и читать, ты знаешь.Я вспомнил, как меня поразило открытие, что девушка-ренсовод владеет грамотой.— Научившись читать, я действительно многое узнала. Начала даже овладевать основами знаний второй ступени.Уровень безусловно высокий; как правило, предполагалось, что знаниями второй ступени могут обладать лишь представители высших каст.— Я выросла в том доме, окруженная любовью, хотя и была всего лишь рабыней, а Самос заменил мне родного отца. Мне было позволено общаться со всеми, находящимися и приходившими в дом, и я подолгу разговаривала с писцами и певцами, путешественниками и торговцами. Я подружилась с другими девочками в доме, также обладавшими значительной степенью свободы, хотя и не в той мере, как я. Мы могли беспрепятственно выходить в город, но при этом нас всегда должны были сопровождать охранники.— И что же произошло потом? — поинтересовался я.Ее голос стал суровым.— Говорили, что в день моего семнадцатилетия в моей жизни должны произойти большие перемены. Я ожидала, что меня отпустят на свободу, и я буду принята всеми как дочь Самоса.— А на самом деле?— А на самом деле… Утром, на рассвете, за мной пришел старший надсмотрщик за рабами. Меня отвели в загоны для рабов и связали так же, как новых, недавно пойманных на ренсовых островах девушек. Здесь раскаленным железом мне поставили клеймо на теле, а затем положили мне голову на наковальню, надели простой металлический ошейник и заклепали его. Потом, чтобы показать, что я действительно стала рабыней, меня привязали ко вделанным в стeну кольцам и избили плетьми, после чего руки мне развязали, и старший надсмотрщик вместе со своими людьми долго развлекались со мною, используя как им заблагорассудится. Когда это им надоело, на меня надели кандалы, отвели в загоны для рабов и заперли вместе с остальными девушками. Впоследствии они, в большинстве своем такие же девушки из ренсовидческих общин, часто избивали меня, вспоминая, какой свободой я пользовалась в доме и с каким высoкомерием относилась к ним, считая людьми второго сорта. Вначале я думала, что здесь какая-то ошибка, и скоро все переменится и станет на свои места. Однака через несколько дней после жестoких побоев своими соседками я принялась умолять старшего надсмотрщика, чтобы он позволил мне увидеться c Самосом. Он долго отказывался, но наконец все же меня, избитую и связанную, бросили к ногам Самоса.— И что же он сказал? — спросил я— Он приказал увести меня прочь.Я опустил голову, продолжая прижимать ее к себе.— Меня ввели в курс обязанностей рабыни в доме, продолжала она, — и я вскоре научилась их выполнять. Девушки, с которыми я выросла, теперь не удостваивали меня даже своим вниманием, чего не сакажешь, например, об охранниках, которые прежде защищали нас во время прогулок по городу, а теперь не давали проходу, причем я должна была всячески ублажать их, иначе меня жестоко избивали.Самос тоже использовал тебя?Нет, — ответила девушка.— Самые унизительные задания и поручения, как правило, доставались мне, — продолжала она. — Часто мне не позволялось носить одежду, еще чаще меня били и использовали без малейшей жалости. На ночь меня даже не сажали на цепь, настолько крохотной была клетка, в которой меня запирали и в которой я едва могла пошевелиться. — Она окинула меня взглядом, наполненным безудержной яростью. — С каждым днем во мне росла и крепла ненависть к Порт-Кару, к людям, которые его населяют, к Самосу и его прислужникам, и даже к рабыням, одной из которых была я сама. Я жила одной лишь ненавистью и мечтой о том счастливом дне, когда смогу убежать отсюда и начну мстить всем мужчинам.— И тебе удалось-таки убежать, — заметил я.— Да, когда я убирала в комнатах старшего мастера, я обнаружила ключ от своего ошейника.— Значит, к тому времени ты носила уже снимающийся ошейник?— После того, как мне исполнилось семнадцать лет, меня начали тренировать как рабыню для наслаждений. Через год наставница доложила, что от занятий мне можно переходить к делу. После этого заклепанный ошейник мне заменили на снимающийся, с восьмиигольчатым замком.Это, как я уже знал, обычный замок для ошейников рабынь на Горе. Интересно отметить, что количество запирающих штырей в нем соответствует числу букв в горианском слове «кaйджера», означающем «рабыня».— Удивительно, что надсмотрщик оставил ключ от ошейника рабыни там, где она могла его отыскать, — заметил я.Она пожала плечами.— По крайней мере, все так и было, — сказала она. — А рядом с ключом лежал золотой браслет. — Она взглянула на меня. — Я взяла его с собой. Я подумала, что мне, возможно, придется заплатить охранникам. — Она снова опустила голову. — Но я без труда выбралась из дома. Охранникам я что-то придумала насчет поручения, с которым меня послали, и они позволили мне выйти на улицу. Здесь я сняла с себя ошейник и теперь могла двигаться по городу свободнее, но боясь ненужных расспросов. На одной из заброшенных улочек я отыскала несколько бревен, кусок веревки и палку, довольно длинную, чтобы служить шестом, и соорудила нехитрый плот, на котором могла бы по каналам выбраться из города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116