Она раздраженно отпустила от себя мою голову.Хо-Хак был всецело поглощен разглядыванием моего обернутого в кожу лука из дерева ка-ла-на.Женщины ренсоводов, находясь дома, не прячут своих лиц под покрывалом, как это принято среди горианок, особенно горожанок. Мало того, они вполне способны выполнять любую мужскую работу: рубить ренс и обрабатывать его, охотиться на мелкую дичь — и вообще самостоятельно поддерживать свое существование. В среде ренсоводов не так много обязанностей, с которыми они не могли бы справиться. Их знания и умения уважаются в повседневной жизни маленькой общины. В связи с этим они редко проявляют сдержанность в праве голоса и выражении собственного мнения.Хо-Хак наклонился и развернул гибкий желтый лук, рассыпав по матерчатой ренсовой подстилке легкие, с заостренным концом стрелы.У двух-трех присутствующих мужчин вырвалось невольное изумленное восклицание. Я догадался, что им доводилось видеть короткие прямые луки, но с длинным луком встречаться не приходилось.Хо-Хак встал. Лук по высоте превосходил многих из собравшихся вокруг нас мужчин.Он протянул лук светловолосой девушке.— Натяни его, — распорядился он.Та раздраженно сбросила с плеча подбитых гантов и взяла лук.Схватив его левой рукой у самой середины и уперев его нижний конец у ступни левой ноги, правой рукой она тщетно пыталась натянуть его тугую, из переплетенных с пенькой шелковых волокон тетиву. Она старалась изо всех сил.Наконец она в ярости вернула лук Хо-Хаку.Тот обернулся ко мне, сопровождая взгляд характерным легким движением ушей.— Это крестьянский лук, не так ли? — спросил он. — Его, кажется, называют большим или длинным луком?— Да, — ответил я.— Много лет назад, — сказал он, — в одном селении на Тентисе, сидя у огня, я слышал рассказы об этом луке.Я промолчал.Он протянул лук парню с повязкой, украшенной перламутровыми сорпскими пластинами.— Натяни его, — приказал ен.Тот передал свою острогу стоящему рядом человеку и уверенно взял лук. Через секунду его самоуверенности поубавилось, затем его лицо покраснело от напряжения, налилось кровью, на шее вздулись вены, и он с криком отчаяния отбросил лук Хо-Хаку.Хо-Хак поймал его и еще раз внимательно оглядел. Затем он взялся за лук и, уперев его нижний конец в стопу левой ноги, натянул тетиву.У присутствовавших вырвался восторженный, смешанный с благоговением крик.Я откровенно восхищался им. В этом человеке была сила, и не просто сила, позволившая ему легко, без видимого напряжения натянуть тетиву, накопленная, должно быть, за долгие годы пребывания на галерах, но сила, заслуживавшая настоящего уважения.— Отлично! — не удержался я.Хо-Хак отыскал среди рассыпанных на подстилке стрел кожаный нарукавник и застегнул его на левом предплечье так, чтобы рука его не была оцарапана тугой тетивой, затем поднял такой же кожаный наладонник и продел в него большой и указательный пальцы руки, предохраняя их от того, чтобы мясо на них не было содрано отпущенной тетивой, потом взял стрелу, правильно приладил ее и натянул тетиву так, что наконечник стрелы почти дошел до лука.Он направил стрелу в небо, примерно под углом в пятьдесят градусов.Последовал отрывистый, чистый, мелодичный звук отпускаемой тетивы, и стрела ушла вверх.Со всех сторон послышались восторженные крики.Стрела исчезла в небе, казалось, просто растворилась в сияющей голубизне.Хо-Хак опустил лук.— Значит, это именно с ним крестьяне защищают свои владения, — задумчиво произнес он.Мы посмотрели в лицо друг другу. Затем он бережно положил лук на кожу, в которую тот был завернут, расстеленную сейчас на матерчатой репсовой подстилке.Хо-Хак снова окинул меня изучающим взглядом.— Ты умеешь обращаться с этим луком? — спросил он.— Да, — ответил я.— Смотрите, чтобы он не убежал, — сказал Хо-Хак.Я почувствовал прикосновение к спине двух острог.— Он не убежит, — ответила девушка, похлопывая рукой по стягивающим мою шею путам. Я почувствовал прикосновение к горлу ее пальцев. Она дернула за лиану. Ее ненависть ко мне была очевидна, и вела она себя так, будто сама захватила меня в плен.— Ты крестьянин? — обратился ко мне Хо-Хак.— Нет, я воин.— Но этот лук явно крестьянский, — заметил один из удерживающих конец стягивающей мне шею лианы.— Я не крестьянин, — повторил я. Хо-Хак посмотрел на парня с повязкой из перламутровых украшений.— С таким луком, — сказал он ему, — мы могли бы жить здесь спокойно, в безопасности от молодчиков из Порт-Кара.— Это крестьянское оружие, — пренебрежительно ответил парень с повязкой на голове.— Ну и что? — спросил Хо-Хак.— А я, — гордо ответил тот, — ренсовод.— И я тоже! — воскликнула девушка. Остальные поддержали их одобрительными криками.— А кроме того, — заметил один из присутствующих, — у нас нет ни металла для наконечников, ни дерева для изготовления самого лука. Ка-ла-на не растет в дельте. Да и веревок нет настолько прочных, чтобы выдержать натяжение такого лука.— Кожи тоже нет, — добавил стоящий рядом с ним.— Мы можем набить достаточное количество тарларионов, — сказал Хо-Хак, — и использовать их кожу. А зубы акулы — как острия стрел.— Но здесь нет материала для самого лука — ни ка-ла-на, ни пеньковой веревки, — возразил еще один.— Все это мы можем закупить, — ответил Хо-Хак.Парень с повязкой на голове, тот, что не смог натянуть тетиву, рассмеялся.— Нет, Хо-Хак, — сказал он, — ты не родился для ренсоводства.— Да, — ответил тот, — это верно.— А мы все здесь — потомственные ренсоводы, — сказал парень.За моей спиной зазвучали одобрительные голоса.— Мы не крестьяне, — гордо заключил парень с повязкой, — мы — выращиватели ренса!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116