— Как тебя зовут? — спросил я. Он поднял на меня глаза и недовольно ответил:— Фиш.Я сделал вид, что только теперь вспомнил его имя.— Ах да, Фиш, — сказал я и добавил: — Тебе нравится твое имя?— Нет, — ответил он.— А как бы ты хотел, чтобы тебя называли, — спросил я, — если бы у тебя была возможность самому выбрать себе имя?— Генрис, — ответил он.Кухонный мастер громко расхохотался.— Довольно громкое имя для кухонного работника, — заметил я.Он ответил мне полным гордости взглядом.— Такое имя, — продолжал я, — мог бы носить сам убар.Гордость в глазах мальчишки сменилась раздражением; он снова потупил взгляд.Я знал, что Турнок, Клинтус и другие чувствовали расположение к этому мальчишке. Как я слышал, он частенько убегал с кухни, чтобы полюбоваться проходящими по каналу кораблями и понаблюдать за тренировочными поединками воинов. Однако Телиус держал мальчишку в ежовых рукавицах. Старший кухонный мастер вполне оправдывал мои к нему симпатии.Я посмотрел на мальчишку: светлые волосы, открытый, искренний взгляд голубых глаз, в которых читалась сейчас безмерная мольба и нетерпение.Он был крепким, ладным парнем и со временем, при соответствующей подготовке, вполне мог бы научиться неплохо владеть мечом.Из всего моего персонала, помимо меня, только двое — Турнок и Клинтус — знали подлинное имя мальчишки. Сам он, конечно, не догадывался, что нам известно, кто он на самом деле. С назначенной Советом наградой за его голову у него, безусловно, хватало причин держать в тайне свое происхождение. С другой стороны, у него вообще не было личности: он был Фиш, мальчишка-раб, пустое место, и как раб мог рассчитывать лишь на ту индивидуальность, которую пожелает — если вообще пожелает — предоставить ему его хозяин. По горианским законам, раб — это животное, бесправное, зависящее от хозяина не только в выборе своего имени, но и обязанное ему самой своей жизнью, которой его владелец вправе распоряжаться, как ему заблагорассудится.— Этот мальчишка-раб, Фиш, — сказал я кухонному мастеру, — без разрешения явился в мои покои и, по моему мнению, выказал недостаточное уважение своему старшему мастеру.Мальчишка смотрел на меня, едва сдерживая подступающие к глазам слезы.— Поэтому, — сказал я, — он заслуживает сурового наказания.Мальчишка опустил глаза и сжал кулаки.— Но начиная с завтрашнего утра, — продолжал я, — если его обязанности по кухне будут выполняться им в полном соответствии со всеми вашими требованиями, то — только при этом условии — ему будет позволено в течение одного часа в день заниматься тренировкой с оружием.— Капитан! — не удержавшись, воскликнул мальчишка.— И этот час, — продолжал я, — будет выделяться ему в вечернее время, после выполнения им всей дневной работы.— Да, капитан, — ответил старший кухонный мастер.— Я буду работать, Телиус! — воскликнул мальчишка. — Буду работать лучше всех!— Ладно, парень, — сказал Телиус. — Посмотрим.Мальчишка взглянул мне в лицо.— Спасибо, капитан, — с благодарностью произнес он.— Хозяин, — поправил его Телиус.— А можно, — обратился ко мне мальчишка, — я буду называть вас «капитан»?— Ну, если хочешь, — пожал я плечами.— Спасибо, капитан! — радостно-воскликнул он.— А теперь убирайся отсюда, — приказал я.— Да, капитан! — гаркнул он и двинулся вслед за кухонным мастером.— Раб! — позвал я его. Мальчишка обернулся.— Если ты продемонстрируешь умение обращаться с оружием, — сказал я, — возможно, я поменяю тебе имя.— Спасибо, капитан, — ответил он.— Возможно, мы будем называть тебя Публиусом, — поделился я своими предположениями, — или Телиусом.— Пощадите! — взмолился Телиус. — Только не это!— А может, — продолжал я, — и Генрисом.— Спасибо, капитан, — ответил мальчишка.— Но тому, кто носит такое имя, нужно быть его достойным, — заметил я, — нужно уметь обращаться с оружием очень хорошо!— Я буду! — воскликнул он. — Обязательно буду!Он повернулся и, едва сдерживая переполнявшую его радость, выскочил из комнаты.Старший мастер посмотрел на меня и усмехнулся.— Никогда еще, капитан, я не видел, — сказал он, — чтобы раб так торопился получить наказание.— Я тоже, — признался я.Сейчас, на праздновании своей победы, я выпил изрядное количество паги. То, что я позволил мальчишке брать уроки обращения с оружием, сказал я себе, было проявлением минутной слабости. Больше такие моменты повторяться не должны.Мальчишка принес с кухни второго зажаренного тарска.Нет, повторил я про себя, мне не следует выказывать подобной снисходительности к рабам. Впредь я не позволю себе подобной слабости.Я провел ладонью по широкой алой ленте со сверкающей на ней золотой медалью с рельефным изображением корабля.Я — Боcк, пират, адмирал Порт-Кара и, возможно, один из богатейших и самых могущественных людей всего Гора.Нет, впредь подобные минуты слабости недопустимы.Я небрежно отвел свой серебряный, украшенный рубинами кубок назад, и Телима, стоявшая рядом с моим напоминавшим трон креслом, тут же налила туда паги,Я окинул взглядом стол: Турнок со своей рабыней Турой и Клинтус со своей рабыней Улой пили и, о чем-то переговариваясь, весело смеялись. И Турнок, и Клинтус были неплохими людьми, но они — глупцы. Они слабаки. Мне вспомнилась их привязанность к этому мальчишке, Фишу, и то, как они помогали ему в обучении обращению с оружием. Нет, такие, как они, — слабые люди. В них нет того, что делает человека руководителем.Я откинулся на спинку кресла и, держа кубок в руке, оглядел комнату.Она была уставлена столами, за которыми пировали, отмечая мою победу, мои приверженцы.В углу зала играли музыканты.Перед моим столом, самым большим в зале, оставалось значительное свободное пространство, на котором в течение всего вечера выступали всевозможные артисты с довольно простыми, но иногда доставлявшими некоторое удовольствие даже мне номерами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116