— Кажется, Мидис, это я выиграл тебя, — говорю я, — а не ты меня.— Да, хозяин, — бормочет она. — Это вы меня выиграли. Я — ваша рабыня.Меня снова разбирает смех.Ну разве не смешно услышать это от нее, той, которая еще так недавно издевалась надо мной, привязанным к позорному столбу.Я запрокидываю голову и громко хохочу.Она заливается слезами.Этой ночью мы попировали на славу.Клинтус после нашего возвращения снова куда-то уходил и вернулся с четырьмя музыкантами, долго протиравшими заспанные глаза, однако, увидев пару серебряных монет, они проснулись окончательно и выразили готовность играть, если понадобится, до самого утра. Вскоре они, однако, налакались до такого же состояния, как и мы, и их пришлось долго убеждать прекратить настойчивые потуги снова и снова сыграть что-нибудь связное, но я был благодарен им за искреннее желание разделить с нами нашу затянувшуюся трапезу.Затем Клинтус принес еще две больших бутыли ка-ла-на, связку вяленых угрей, кусок веррского сыра и целый пакет красных маслин, доставляемых в город из оливковых рощ Тироса.Мы приветствовали его громкими криками.Телима вынесла жареного тарска, обильно политого соусом и украшенного перцем.Она сама прислуживала нам за столом, подавая пагу мужчинам и ка-ла-на женщинам. Она разрезала тарска и сыр, очистила и разложила по тарелкам угрей; она бегала от одного конца стола к другому, обслуживая не только нас, своих хозяев, но и ставших нашими гостями музыкантов. Девушки командовали ею так же, как мужчины. Она была всего лишь кухонной рабыней, посудомойкой, и значит, принадлежала к гораздо более низкой категории рабынь, чем они, К тому же, думаю, Телима с ее красотой, мастерством и высокомерием не пользовалась большой любовью островитянок, и теперь им доставляло удовольствие уязвить ее и унизить.Я сидел, скрестив ноги, у низкого столика, обняв за плечи стоящую рядом на коленях Мидис и потягивая пагу.Когда Телима в очередной раз подошла наполнить мне бокал, я поймал ее за руку.— Как получается, — поинтересовался я, — что какая-то кухонная рабыня носит на руке золотой браслет?Мидис тут же подняла голову и, поцеловав меня в шею, угодливо заглянула мне в глаза.— Пусть хозяин отдаст этот браслет Мидис, — заискивающим голосом прошептала она. На глаза Телимы навернулись слезы.— Может быть, позже, — ответил я. — Если ты сумеешь доставить мне удовольствие.Она снова коснулась губами моего плеча и бросила презрительный взгляд в сторону Телимы,— Подай мне вина, рабыня, — потребовала она и принялась демонстративно долго, ласкаясь ко мне всем телом, целовать меня в губы, пока Телима со слезами на глазах наполняла ей кубок.Я заметил, как по другую сторону стола Ула потянулась робкими губами к Клинтусу, благосклонно принявшему ее поцелуй. Турнок проявил нетерпение и сам сжал Туру в объятиях. Девушка взвизгнула в притворном испуге, но уже через мгновение я со смехом увидел, как ее губы ищут губы Турнока.— Что скажет хозяин? — заранее уверенная в ответе, поинтересовалась Мидис. Я посмотрел ей в лицо.— Хозяин хочет напомнить тебе, — сказал я, — как ты издевалась над ним, когда он стоял, привязанный к позорному столбу.В глазах девушки промелькнул ужас.— Разве ты уже забыла, как танцевала передо мной?Она невольно отшатнулась.— Пожалуйста, хозяин, — пробормотала она, опуская голову.Я повернулся к музыкантам.— Знаете ли вы музыку к танцу любви новообращенной рабыни?— Так, как его исполняют в Порт-Каре? — поинтересовался их руководитель.— Да, — ответил я.— Конечно, — кивнул он.Когда мы были в кузнице, я приобрел еще кое-что и теперь хотел сделать девушкам сюрприз.— Встать! — прогудел Турнок, и Тура поспешно вскочила на ноги.По молчаливому приказу Клинтуса поднялась Ула.Я достал принесенные ножные кандалы и защелкнул их у Мидис на лодыжках. Затем сорвал с нее прикрывавший тело клочок шелковой материи и помог ей подняться на ноги.— Играйте, — сказал я музыкантам. Танец любви новообращенной рабыни имеет в различных городах Гора много вариаций, но основная его тема — выражение своей любви и покорности рабыней, с нетерпением ожидающей минуты, когда она окажется в объятиях своего нового господина.Музыканты ударили по струнам и под крики и хлопки Клинтуса и Турнока их девушки медленно закружились перед ними.— Танцуй, — приказал я Мидис.Скованная страхом, со слезами на глазах, гибкая темноволосая девушка грациозным движением подняла руки над головой.Она снова танцевала передо мной, поводя из стороны в сторону плотно сдвинутыми бедрами и воздев над головой соприкасающиеся тыльной частью запястья, ладонями наружу. Однако теперь она не просто мастерски исполняла танец закованной в цепи рабыни; на запястьях у нее действительно были наручники, а на ногах — кандалы. И я не думал, что на этот раз она закончит танец плевком мне в лицо.Все было совершенно наоборот.— Пусть хозяин сочтет меня привлекательной, — не удержавшись, взмолилась она дрожащим голосом.— Не мучь ее так, — обратилась ко мне Телима.— Убирайся на кухню, посудомойка! — огрызнулся я, и Телима, в заляпанной жиром грубой репсовой тунике, опустив голову, вышла из комнаты.Музыка становилась все неистовее.И тут Ула, танцевавшая перед не сводившим с нее взгляда Клинтусом, с какой-то неожиданной дерзостью сорвала с себя прикрывающий ее тело шелк и протянула руки к своему хозяину.Тот поднялся на ноги и увел тяжело дышащую девушку за собой.Я рассмеялся.И тут Тура, эта простая девчонка-ренсоводка, также широким взмахом руки сбросила с себя тонкое шелковое одеяние, открывая свое тело наблюдающему за ней Турноку — какому-то крестьянину, недостойному ее, — и тот, рассмеявшись, подхватил ее на руки и вынес из комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116