Его не было бы вовсе, если бы оно не было сознанием
чего-то.
Гуссерль привн±с новый освежающий и очищающий ветер, который избавил сознание от
самого себя, вынес его за свои собственные пределы. И когда мы проникаем
"внутрь" сознания, то обнаруживаем, что оно не имеет ничего "внутри" себя. И
если нет у сознания "внутренности", то не есть ли оно не что иное, как "вне"
сознания. Гуссерль освобождает от "внутренней жизни", потока психических
От осмысления к. чтению и письму
переживаний. Благодаря Гуссерлю, мы осозна±м себя пребывающими в мире и открыты
ему. Интенциональность, по меткому выражению Сартра, вырвала человека из
"зловонного океана духа". Мысль не есть более прибежище тайных умыслов и
психологических состояний, она открыта в мир и устремлена "к самим вещам".
Трудно представить себе последствия этой революции, которая нес±т с собой
странное утверждение. Между мыслью, сознанием и предметом разрушается дистанция.
Наши естественные органы чувств не стоят теперь между нами и миром и лишены
права на посредничество. Не только наши чувственные способности (зрение,
осязание, слух и др.), но и. само тело, как нечто единое, участвуют в придании
смысла целому универсуму и являются средством его понимания.
Ярко выраженный индивидуальный, субъективный характер гуссерлевского cogito
скрывается в своей невыразимости и анонимности, в телесной интенциональности
Мерло-Понти. Не сознание человека, а само тело является основанием его
идентичности, а перцептуальный мир - основанием истины, знания и действия.
Человеческий опыт не отчужд±н от объектов, а воплощ±н в теле и мире. Tacit
cogito становится доперсональным и сохраняющим молчание. Оно видит мир, но не
тематизирует сво± видение. В противоположность Гуссерлю, Мерло-Понти призывает
нас к тому, чтобы начать действовать и понимать мир с того места, где мы
пребываем в настоящий момент. Нельзя допустить epoche, которое уничтожало бы наш
культурный и индивидуальный опыт и позволяло бы нам вс± начинать заново.
Философское понятие основания изменяет сво± значение и устраняет дилемму,
навязанную интеллектуализмом: либо субъективность является последним основанием
мира, либо мир выступает как основание субъективности. Единство мира и сознания,
обнаруженное в телесности как "естественном субъекте восприятия", - ответ
Мерло-Понти на эту дилемму.
Что труднее всего понять в феноменологии? Объективность эмоций. Сопротивление
вызывает тот факт, что страх, удовольствие, отвращение открывают нам пота±нные
стороны объекта, а не нас самих. Страх есть не то, что с нами случается, в
момент его переживания мы и есть страх. Феноменология становится
экзистенциализмом в тот момент, когда подменяется принципом существования самого
сознания. Поскольку сознание всегда есть сознание чего-то, ибо оно не может
повернуться к тому, чего не существует, то всякое чувство человека всегда нечто
обозначает и всегда открывает некоторую часть истины. Всякое субъективное
8 Е. Найман, В. Суровцев
состояние становится средством понимания. Универсальность понятия смысла в
структуре субъекта да±т возможность экзистенциальным философам обнаружить смысл,
свойственный самому существованию.
Э. Гуссерль, как и всякий новатор, - двуликий Янус. Его позиция в отношении мира
оста±тся, по существу, созерцательной: "для того, чтобы прийти к самим вещам,
нужно понять их". Для экзистенциалистов наше поведение в мире и есть его
понимание, они нераздельны. Если Гуссерль сосредоточился на структурах, которые
делают возможными наше понимание, то экзистенциализм - на факте существования
всего того, с чем сталкивается сознание. Предметом философии становится целое
существование сознания. "Человек есть вся сумма его действий", - говорил Мальро,
и это напрямую связано со знаменитой формулой Ортеги-и-Гассета: "Я - это Я и мои
обстоятельства".
Мир есть только то, каким образом он проявляется через нас в структурах нашего
понимания. Уникальность существования отвергает наличие "абсолютного
существования", свидетельством конечности человека и его сознания является факт
его пребывания в определ±нной "ситуации". Если же за сч±т меня мир открывается,
то я несу, по выражению Сартра, груз ответственности за этот мир, будучи его
свидетелем. "Я не могу судить мир, ибо мои суждения являются его частью" (Ж.-П.
Сартр).
Феноменология разрушила единый смысл бытия. Каждому региону сущего свойственно
его собственное, уникальное существование, отличное от других регионов. Смысл
интенционального анализа как раз и заключается в описании различных типов актов
сознания, наделяющих смыслом и бытием (Э. Левинас).
Интенциональность преодолевает не только отчужд±нность мира, но и отчужд±нность
Другого в границах феноменологического пространства. Мерло-Понти преодолевает
парадоксы трансцендентального солипсизма, выводя основание интерсубъективности в
доперсональный телесный опыт. Восприятие не связано с индивидуальным опытом
отдельного субъекта, его активностью и является достоянием всех тел, способных к
восприятию. Иная тенденция решения этой проблемы связана с герменевтикой
(Рик±р). Человек всегда обнаруживает себя включ±нным в различные дискурсивные
практики, где текстовая и языковая коммуникация переста±т быть функцией
субъективности, а определяется логикой контекста. Интерпретация, открывая
контекстуальные границы как таковые, отталкивается от норм и правил самого
9 От осмысления к чтению и письму
контекста, который подчиняет субъекты, рассматривая их в изначальном
со-присутствии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133