Эта возможность не
затрагивает способ обоснования, она относится к структуре Beshaffenheit unseres
Gemuts.
Тем не менее "Трансцендентальная эстетика" все еще сохраняет двусмысленность,
что связано не только с зачаточным состоянием содержащейся в ней феноменологии,
но, кроме того, зависит от ее статичного характера. Пространство и время не
рассматриваются в движении целостного опыта, а в большей степени характеризуются
как способы, формирующие первичные структуры, завершенные и инертные. Последнее
утверждение становится более понятным, если сослаться на эпистемологическую
направленность. Для геометра пространственность не является стадией
конституирования "вещи". При условии полной автономии математики пространство
необходимо обосновать в его собственных границах с помощью чистого созерцания.
Когда Кант переступает грань, отделяющую его от феноменологии, и относит
пространство к условиям возмож-
170 П. Рикер
ности бытия, аффицированного чем-либо, он сталкивается с действительным
движением динамической структуры опыта и вещественности. Сопоставление
пространства и времени не ограничивается предварительными замечаниями, а еще раз
проблематизируется. Пространство должно быть "упорядочено" в темпоральных
моментах, "связано" в целостном представлении и "обозримо" в качестве синтеза
чувственности (А 95 и далее). Схематизм в еще большей степени указывает на
динамический характер пространственной структуры (А 137). Подобное схватывание
пространства посредством времени ("Время - это необходимое представление, на
котором основывается всякое созерцание") означает победу феноменологии над
эпистемологией.
Более того, чем далее мы удаляемся от нужд аксиоматизированной геометрии, тем
более все, что остается ясным с точки зрения эпистемологии, становится
маловразумительным с точки зрения феноменологии. Если пространство относится к
уровню чувственности, то мы еще ничего не мыслим о нем; мы только намереваемся
что-либо воспринять с его помощью. Но тогда мы находимся вне всевозможных
синтезов и, следовательно, вынуждены сказать, что пространство как
(эпистемологическая) форма является (феноменологическим) многообразием (А 76 и
далее). Поскольку речь идет о наблюдении. Кант доходит даже до того, что
приписывает пространству такой статус бытия, который "зависит от существования
объекта, а, стало быть, возможен только благодаря тому, что способность
представления субъекта подвергается воздействию со стороны объекта" (В 72).
В то же самое время он идентифицирует пространство - то есть формальные свойства
бытия, вызванные объектами или полученные в непосредственном представлении
вещей, - с интенциональностью сознания. Эта интенциональ-ность представляет
собой действие сознания, направленное на что-либо и рассматриваемое как
возможность распространения, сужения или дробления любой выраженности чего-либо.
Таким образом, феноменология "Аналитики", эксплицированная в более явном виде,
раскрывает обманчивую ясность "Эстетики", слабой по части феноменологии.
Если "Аналитику" прочитать в обратном порядке, двигаясь от трансцендентальной
теории суждения (или "Аналитики основоположений") к трансцендентальной теории
понятия, задерживаясь на "Аналогиях опыта" перед тем, как приступить к трудному
разделу о "Схематизме" (трудности, связанные с этим разделом, будут рассмотрены
ниже), содержащаяся в ней феноменология становится выраженной более явно.
Необходимо исходить из предполо-
171 Кант и Гуссерль
жения, что феноменология Канта должна быть, прежде всего, феноменологией
суждения, так как подобная феноменология наиболее подходит к тому, чтобы быть
пропедевтикой эпистемологии. С другой стороны, необходимо предположить, что
феноменология Гуссерля является, по преимуществу, феноменологией восприятия. Это
как раз объясняет интерес последней к очевидности, изначальным данным и
присутствию, даже несмотря на то, что Логические исследования начинаются с
анализа суждения, и феноменология указывает его место в сфере субъективной жизни
на уровне обосновывающих синтезов. (Мы увидим во второй части статьи, что
имеется и другая причина, объясняющая различия между акцентами и предпочтениями
в описаниях Канта и Гуссерля.) В любом случае, их различия в выборе описываемой
темы скрывают сходство в методе.
Исследуя "Аналитику" в обратном порядке, то есть с "Аналогий опыта", мы найдем
полный анализ суждения, которое рассматривается как акт подведения восприятий
под рассудочные правила. Кант, как эпистемолог, придерживается той точки зрения,
что эта операция должна быть простым "применением" законов, первично
конституируемых рассудком. Однако стремление к описанию уводит анализ в других
направлениях, демонстрирующих как то, что подведение раскрывается в качестве
действительной структуры опыта, так и то, что об опыте судят, опыт понимают и
выражают на предикативном уровне.
"Основоположения", которые, с эпистемологической точки зрения, являются
аксиомами чистой физики, первичными синтетическими суждениями a priori,
относящимися к естествознанию, результируются в превосходном описании структуры
вещественности (Dinglichkeit). В этом отношении интеллектуальный характер
перцепции тематизируется наряду с принципами постоянства, причинности и
взаимодействия. Замечательно, что Кант, задолго до Гуссерля, связал структуры
вещественности со структурами темпоральности. Различные способы, которыми
"связывается" опыт, являются также способами интеллектуального структурирования
времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133