Именно нормативность контекста зада±т границы
феноменологического метода. Я определен Другим в той же степени, в какой Другой
определен мной. Отсутствие единого и всеобщего контекста рождает "конфликт
интерпретаций", представляющий отношения между субъектами в их разнородности,
множественности и взаимной открытости.
По пути деструкции субъекта движется и философская традиция французской мысли,
возникшая в 60-е годы нынешнего столетия (Деррида, Дел±з, Фуко, Лаку-Лабарт,
Кристева). Этих философов вряд ли объединяет какая-либо связанная теоретическая
концепция с определенным методом и конкретным набором аргументов. Возникают так
называемые "серии", позиции и стили, которые сосредоточены вокруг наиболее
важных тем: смерти "метафизики присутствия", трансцендентальной концепции
истины, сущностной природы человека и целесообразности истории. Однако все они -
деконструктивны. Деконструкция касается, прежде всего, авторитарных способов и
форм мысли и дискурсивной практики. Французские мыслители не предлагают
альтернативной философии, которая будет наиболее "адекватно" "решать"
традиционные философские проблемы бытия, истины или субъективности. Скорее, они
стремятся отговорить нас от задавания прежних вопросов и пытаются полностью
изменить предмет разговора.
Автономия субъекта пропадает в тот момент, когда он оказывается во власти
"миража" языковых структур, переписывании кодов и "перспективе цитат". Мышление
в границах современного мира не имеет практического эффекта, не будучи вовлечено
в сферу письма или "рассеянных" текстов. Любая манифестация и присутственность
уже зафиксирована в языковой системе и следует за е± игровой логикой.
"Текстуализация" мира приводит к восстанию голоса Другого в противовес
авторитарному голосу, захватывающему всю власть.
Постструктуралисты не выступают в качестве авторитетов, открывающих истину, а
предстают перед нами в качестве заинтересованных участников интерпретативных
игр, предлагающих читателю весьма неожиданные и оригинальные движения, из
которых, или вопреки которым, возникает возможность дальнейшего движения. Их
втянутость внутрь самого текста заставляет их двигаться параллельно их смысловым
линиям, прочитывая и реконструируя внутритекстовые "следы", которые были
подавлены и невидимы при его обычном прочтении. Происходит отклонение от
традицион-
Е. Найман, В. Суровцев
10
ной герменевтики с ее идеей существования "единственного" и "глубинного" смысла
текста, который может быть открыт "адекватной" интерпретацией и выступать
стандартом для оценки других интерпретаций. Однако не существует единственного и
корректного чтения - возможны вовсе даже противоречащие друг другу типы чтения.
Вместо поиска "глубинного" смысла Ж. Деррида предлагает "рассеивание" -
постоянное и открытое разрушение авторитета текста через вмешательства, творящие
бесконечный поток интерпретаций и значений.
С разрушением тотальных логик, с их насилием и ассимиляцией связана надежда на
возможность открытия таких пространств, в которых по-новому предстанет
подавляемая разнородность, несоизмеримость, девиантность и чуждость, становясь
при этом равноправным участником истории и метафизики. Уйти от гомогенности
господствующего дискурса в тень альтернативных практик, отказывающихся от
"истинных" утверждений и всеведущих авторов и читателей, - это значит
принципиально отказаться от единой точки зрения, универсального субъекта и
представления о такой истине, которая, в конце концов, сделает нас свободными.
Тем не менее, деконструкция предлагает путь выхода из закрытости знания.
Расширение текстуальности до бесконечности открывает как соблазн полной свободы,
так и страх перед "полным крушением мира и языка".
ФЕНОМЕН И СМЫСЛ

М. МЕРЛО-ПОНТИ М. ДЮФРЕН Э. ЛЕВИНАС П. РИКЕР А. КАМЮ


Валерий Суровцев
ИНТЕНЦИОНАЛЬНОСТЬ И ПРАКТИЧЕСКОЕ ДЕЙСТВИЕ
(Гуссерль, Мерло-Понти, Рикер)
Любая интерпретация, задающая контекст феноменологических штудий, как правило,
отталкивается от взглядов Э. Гуссерля. Это связано не только с тем, что он
фактически является создателем современной феноменологии,- по существу, его
взгляды всегда были и остаются до сих пор узловым пунктом феноменологического
движения. Центральное место, которое занимает Гуссерль, определяется не столько
тем, что он произвел полные и неизменные анализы некоторых регионов бытия,
которые, конечно, сохраняют за собой значение образца. Роль основателя
феноменологии более значительна, что связано с характером его творчества.
Большинство основных работ Гуссерля, за исключением самых ранних, носят
подзаголовок - "Введение в феноменологию". Однако поставить вопрос об их
специфике заставляет не сам жанр введения - философия не раз демонстрировала
образцы философских произведений пропедевтического характера (вспомним хотя бы
Фихте с его "введениями в наукоучение") - интересно то, что эти введения
демонстрируют такое многообразие тем (от редукции естественной установки до
кризиса европейских наук), которое выводит на проблему внутреннего единства его
творчества. Решения этого вопроса, которые результируются в двух возможных
подходах - аналитическом, выделяющем Гуссерля различных периодов, и
синтетическом, исходящим из внутреннего единства его идей, - неоднократно
становились предметом рассмотрения. В сущности, то или иное решение базируется
на следующей дилемме: либо феноменолог номер один по мере развития своих
взглядов изменял основные позиции, что каждый раз требовало нового введения,
уточняющего старое;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133