Однако в феномене круга, как он представлялся грекам до Евклида,
квадрат тангенса не был равен произведению хорды и ее внешней части, то есть
квадрат и произведение не были явлены в феномене с той же необходимостью, как
равенство радиусов. Движущийся объект, как объект неопределенного ряда ясных и
гармоничных восприятии, имеет свойства, а движущаяся сущность имеет только
стиль. Так же, как для воспринимаемого круга невозможно иметь неравные диаметры,
так же и движение не могло бы существовать без какой-либо движущейся сущности.
Однако несмотря на это, восприни-
63 Пространство
маемый круг не имеет равных диаметров, поскольку он не имеет их вообще; он
представляется мне, узнается и отличается мной от любой другой фигуры своими
круглыми очертаниями, а не какими-либо из присущих ему "свойств", которые
устанавливающая (тетическая) мысль может затем открыть в нем. Сходным образом
движение не обязательно предполагает движущийся предмет, то есть объект,
определенный с точки зрения существенных свойств; важно то, что движение должно
включать "нечто движущееся", "каким-то образом окрашенное" или "освещенное", без
какого-либо действительного цвета или освещения. Логик исключает этот средний
термин; радиусы круга должны быть либо равными, либо неравными, движение должно
либо иметь, либо не иметь движущееся тело. Но он поступает так только тогда,
когда рассматривает круг как вещь или когда рассматривает движение в себе.
Теперь мы видим, что подобное понимание делает движение невозможным. Логику даже
не пришлось бы размышлять о явлении движения, если бы не существовало движение,
которое предшествует объективному миру, выступающему источником всех наших
утверждений о движении, если бы не существовал феномен, предшествующий бытию,
который опознается, идентифицируется, обсуждается, словом, феномен - имеющий
значение даже в том случае, если он еще не тематизирован46. Именно к этому
феноменальному слою возвращает нас психолог. Мы не говорим, что он иррационален
или алогичен. Это было бы так только в том случае, если бы наличие движения
постулировалось при отсутствии объекта в движении. Только явный отказ от
движущегося объекта противоречил бы принципу исключенного третьего. Мы просто
должны сказать, что феноменальный слой буквально дологичен и всегда остается
таковым. Наш образ мира только частично состоит из действительного бытия, и мы
должны найти в нем место для феноменальной области, окружающей бытие со всех
сторон. Мы не требуем от логика того, чтобы он рассматривал те переживания,
которые в свете рассудка являются бессмысленными или противоречивыми, мы просто
хотим подтолкнуть его к границам, заданным нам чувственностью, и установить
узкую зону тематического значения в рамках охватывающей ее области
нетематического значения. Тема-тизация движения, основанная на представлении об
идентичном объекте в движении и на представлении об относительности движения,
уничтожает само движение. Если же мы собираемся рассмотреть феномен движения
всерьез, то необходимо рассмотреть такой мир, который состоит не только из
вещей, но содержит также чистые переходы. В переходе,
64 М. Мерло-Понти
который мы признали необходимым для конструирования изменения, что-то должно
быть определено только с точки зрения особенного способа его "прохождения".
Например, птица, пролетающая через сад, в течение полета является просто
движущимся серым пятном; мы должны, вообще говоря, увидеть, что вещи изначально
определяются не с точки зрения их статических свойств, а с точки зрения их
"поведения". Не я узнаю в каждом проходящем моменте и точке ту же самую птицу,
определенную явными характеристиками, а сама птица в полете конструирует
единство своего движения и меняет свое место; колебание ее перьев, начинаясь и
сохраняясь в одном месте, уже присутствует в другом, подобно комете со своим
хвостом. Дообъективное бытие, нетематизированная движущаяся сущность только
ставит проблему предполагаемого пространства и времени, которую мы обсуждали
ранее. Уже говорилось, что части пространства, видимые как ширина, высота и
глубина, не противопоставлены, но сосуществуют, поскольку они в совокупности
очерчивают те границы, которые наше тело распространяет на мир. Мы уже объясняли
это отношение, когда показывали, что оно прежде всего временно, а не
пространственно. Вещи сосуществуют в пространстве в той мере, в которой они
присутствуют для того же самого воспринимающего субъекта и вовлечены в одну и ту
же временную волну. Однако целостность и индивидуальность каждой временной волны
возможны только в том случае, если она вклинивается между предшествующей и
последующей волнами и если временная пульсация, ее производящая, все еще
сохраняет предшествующую волну и предвосхищает последующую. Именно объективное
время состоит из последовательных моментов. Живое настоящее содержит прошлое и
будущее в своей толще. Феномен движения также демонстрирует
пространственно-временные импликации, только необычным образом. Мы знаем о
движении и о движущемся предмете, не осознавая объективные позиции, точно таким
же образом, каким без всякой интерпретации знаем объект на расстоянии и его
действительные размеры, точно так же как, не прибегая к воспоминаниям, знаем
каждый момент и место события в толще нашего прошлого. Движение - это вариация
уже знакомого расположения, и оно вновь возвращает нас к центральной проблеме,
касающейся того, каким образом это расположение, образующее фон для каждого акта
сознания, начинает конституироваться47.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133