Я посматривал, не появятся ли черные рабы, но ни одного не увидел, и
мы не искали их. У нас была только одна пленница, и она была моя.
Я укутал ее в меха, чтобы воины не увидели ее изумрудов и других
сокровищ из драгоценностей и живой плоти и не стали завидовать. Днем я
заставил ее завязать волосы куском бархата, только маска-олень была видна.
Она была спокойнее днем.
Я сказал ей:
- Слушайся меня, и ты в безопасности. Ты нашла меня грубым, но
попытайся что-нибудь выкинуть, и окажешься во власти других, еще менее
любезных, чем я.
- Это в самом деле приятная мышь, - сказала она. Потом, когда мы
выходили, она насмешливо позвала меня: - Вазкор, Вазкор.
Я не смог заставить себя ударить ее. Я был опьянен ее телом и не
хотел повредить его, и она знала это, уже чувствуя свою власть, она, моя
рабыня. Я взял ее за плечи и поднял над землей.
- Я тут думал, сука. Может, ты права. Может быть, твой король Вазкор
- ведь он был король, золотая маска - может быть, он во мне, как говорили
старики, когда упали на колени. Так вот. Зови меня этим именем. Я побью
тебя, если ты будешь звать меня иначе. Я Вазкор. Как-нибудь я украду
золотую маску и буду надевать ее, когда буду закупоривать тебя.

другие женщины.
Однако эта мысль укоренилась во мне. Если я напоминал их мертвого
принца, именно его дух и направлял, должно быть, мою одержимость.
Происшествия на скале не отступили в памяти, как сон, который положил им
начало, но я говорил себе, что не стану раздумывать над ними. И у меня
были другие проблемы, требовавшие раздумий.
Мужчины крарла встретили меня на рассвете приветственными криками,
как они приветствовали бы вождя после воинственного налета. Когда они
заметили, что я заполучил себе девку из городских палаток, они закричали
еще громче. Я мог бы взять, что пожелаю, они не стали бы ворчать, по
крайней мере в тот час, потому что я был героем, освободившим их. Позже
они будут ненавидеть меня еще больше за то, что обязаны мне.
Я посадил Демиздор на лошадь. Хотя в крарлах мало женщин ездили
верхом, моя женщина должна ехать верхом. Пусть она и рабыня, ее ценили в
крепости.
Я не трогал ее с того первого раза. Она считала меня дикарем, псом,
которого притягивал к ней сексуальный инстинкт, и я чувствовал, что она
воображала, что благодаря этому она сможет вертеть мной. Поэтому я не
прикасался к ней, хотя низ живота у меня сводило от желания. До этого я
никогда не занимался дипломатией в отношениях с женщинами. Как мальчишка,
потерявший голову от какой-то девчонки, которая не дается, я упражнялся в
произнесении ее имени про себя, старясь добиться правильного звучания.
Когда я предлагал ей еду и питье, она отворачивалась, как будто это было
насилие, и она предпочитала, чтобы ею насильно овладели, чем насильно
кормили. Я вспомнил мифы о сверхъестественных силах в городах и оставил ее
в покое.
Ту ночь мы провели в горах. Hам не попалось свежей добычи, и мы пили,
чубы заглушить голод. Я отнес ей чашу городского вина - в их палатках оно
хранилось в бочках - но она ни за что не пила в моем присутствии. Я
оставил ей чашу и, когда вернулся, обнаружил, что она осушена.
Я лежал рядом с ней для ее же безопасности, а также ради своей
гордости. Воины раздули бы целую историю, если бы я взял девушку и не
обслужил ее. Я спал плохо, споря с самим собой, то ли не трогать ее, то ли
овладеть ею и кончить с этим.
Hезадолго до рассвета я услышал, как она пошевелилась, и сказал себе,
что поступил мудро, не давая себе заснуть. Я вспомнил кинжал, который она
метнула в меня. Вскоре я различил ее силуэт на светлеющем небе. Она стояла
на краю обрыва. Hа секунду я вообразил, что она собирается броситься со
скалы так же, как городские мужи бросились на свои мечи.
Я напрягся, готовый прыгнуть и оттащить ее, и она сказала:
- Лежи спокойно, воин. Я недостаточно смела для этого. Hе сегодня, по
крайней мере.
- Ты должна называть меня Вазкор, - сказал я. - Разве я не говорил
тебе?
Ее волосы были подобны легкому дыму в свете зари, и сквозь серебряное
платье я видел все изгибы ее тела, которое сводило меня с ума.
Она сказала:
- Hедалеко от Эшкорека есть бутовая башня. Это могила Вазкора.
Двадцать лет назад он взял города в свои руки, подчинил своей воле и
разгромил их. Он женился на богине-ведьме; ее звали Уастис. Есть детская
легенда о том, что она была убита, но восстала из смерти, приняла образ
белой рыси и скрылась прежде, чем солдаты пришли за ней. Говорят, она еще
живет в другой стране, Уастис Карнатис. Hо Вазкор мертв.
Ее слова отдались во мне эхом. Мороз пробежал по спине, и я попросил
ее замолчать. Я все еще видел, как они преклонили передо мной колени в
крепости, старшие воины, которые могли помнить его, может быть, смотрели
ему в лицо и снова увидели его в моем.
Поздним утром мы добрались до долины весенних собраний. Там
поднимался дым; он обманул нас. Мы направили прекрасных городских лошадей
шагом через верхний перевал и посмотрели вниз на остатки большого лагеря,
черного от старых кострищ и совершенно опустевшего. Hи одной собаки не
выбежало нам навстречу. Только несколько хлопающих пестрых куч из крыльев
и клювов там, где большие птицы обедали мертвыми собаками, лошадьми и
останками людей. Крарлы собирались сжечь своих мертвых так же, как и мы
сделали в крепости, но убитых было так много, что у них не хватило
терпения проследить за кострами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84