Тебе нравится то, что ты сделала?
Я отчетливо понимал, чего хотел для меня мой отец, Вазкор, что она у
меня украла. Я вытащил из пояса охотничий нож и метнул в ее сердце.
Она висела в воздухе и сказала мне, холодная, как серебристый лед:
- Это не может убить меня.
Hо она ошибалась. Хоть она и была колдунья, нож воткнулся ей в грудь,
и она с криком упала в ночь и растворилась в черноте.
Я очнулся от этого сна, и моя цель была прозрачно ясна. Я был
холоден, владел своими пробуждающимися чувствами и исполнен горького
спокойствия.
Квеф спал неподалеку от меня спокойным юношеским сном, раскинувшись,
как поджарая черная собака. Хвенит устроила себе постель глубже в палатке
за вычурной занавеской, которой она отгородилась от нас.
Я тихо встал и крадучись вышел на ночной остров.
Луна зашла, ветер стих.
Мы поставили палатку под прикрытием голых деревьев неподалеку от
маленького источника с пресной водой. Hесколькими шагами дальше скалистый
горб острова начинал выгибаться вверх, как панцирь черепахи, лысый щиток
отполированного дождем и ветром сланца. Остров был маленький, меньше мили
из конца в конец.
Я остановился у подножия ската; это место казалось уединенным.
Я мог опереться только на обычаи племени, в Эшкореке я не видел
религии или почитания, за исключением того, что люди плевали на имя
Уастис. Я расчистил место в жестких травах и сложил горку из камней с
углублением посредине. В углубление я запихнул пучок стеблей и, чиркнув
кремнем, поджег их. Пламя вспыхнуло, быстрое и голодное, эфемерным голубым
светом. Я взял свой нож - он пил ее кровь в моем сне - и проткнул руку,
оросив огонь своей кровью. Я отрезал локон волос и накормил им пламя.
Я думал, что знаю, чего хотел мой отец. Я вспомнил, как я проснулся
однажды, когда мне приснилась его смерть, и сказал: "Я убью ее". Теперь
все неясности, способности к заживлению и убийству лучом и все остальное
соединялось вместе в одном нестерпимом стремлении, которое я узнал, как
желание другого существа. Все эти способности были его, желание было его,
дело было его. Вазкор, беспокойный в своей смерти; моя неспокойная жизнь
показала мне это.
Я сказал вслух, обращаясь к хрупкому, уже догорающему огню:
- Я клянусь, Вазкор, на огне и крови. Вазкор, мой отец, она обманула
и тебя, и меня, и она заплатит за это свою цену. Я все устремления
направлю на то, чтобы найти ее. Когда найду, я убью ее. Ты открыл это мне.
Теперь я знаю. Будь покоен, мой отец Вазкор, Волк-Король, Джавховор,
оставь это мне.
В этот момент мне показалось, что короткая вспышка мелькнула в
камнях, из огня выскользнула тень и мимолетно прислонилась к стене сланца.
Тень огня, нечто вроде силуэта огня, напоминающая темное отражение света и
силы, разожгла во мне то, что едва теплилось до этого слабым неярким
светом.
- Верь этому, - сказал я тени.
При этих словах пламя свернулось и пропало. Я остался один в
укачиваемой морем ночи со своим железным будущим.
Перед зарей Хвенит прокралась сквозь заросли трав и обнаружила меня
там сидящим, прижавшись к сланцу.
- Почему ты здесь, Мардрак? Ты болен?
- Как может демон быть больным? Я непривычен к твоей нежной заботе.
Иди назад, девушка. Солнце еще не встало.
Она скользнула ближе и приложила пальцы к моей шее. Это прикосновение
заставило меня вздрогнуть.
- Ты не понимаешь свои силы, - сказала она.
- Это достаточно верно. Однако я думаю, что теперь начинаю понимать
семя, которое взрастило их.
- Я имею в виду, - сказала она, - что ты не умеешь владеть своими
силами. Они владеют тобой. Ты лечишь, не сознавая этого. Возможно, ты
убиваешь так же безрассудно.
Я посмотрел на нее. Hебо достаточно просветлело, чтобы я мог видеть
ее лицо, лицо как будто другой девушки, спокойное, умное и сочувственное.
Тогда я увидел то, что увидел ее жрец-учитель в тот день, когда выбрал ее
в целительницы и колдуньи.
- Если я безрассуден, кто направит меня на правильный путь?
- Я, - сказала она, - если ты позволишь.
- Я позволяю, - сказал я. - Как я отплачу тебе?
- Ляг со мной, - сказала она.
- Чтобы ты заставила своего брата гореть? Чтобы ты могла представить,
будто я - это он? О, нет, синеглазая ведьма. В такую игру я не играю.
- Верь мне, - прошептала она, склоняясь ближе. - Это тебя я страстно
желаю. Хоть ты и белый, ты красивый и сильный мужчина.
- Мне пели эти песни раньше, и женщины, которые в это верили. Что до
тебя, маленькая колдунья, то ты сама наполовину белая под твоей шелковой
черной кожей.
- Ляг со мной, - простонала она, играя языком с моим ухом.
Hо я оттолкнул ее, хотя мне было безумно трудно сделать это.
Она топнула ногой и убежала в глубь леса, и скоро я заметил, что
рыжеватый кошачий хвост петляет за ней среди трав.
Когда я вернулся в черную палатку на восходе солнца, Квеф уже ушел.
Моя учительница-соблазнительница и я остались одни.
Последовали два или три удивительных дня, в течение которых я
совершенно точно узнал, что Хвенит-Уасти соединяла в себе две личности,
как и подразумевали ее два имени.
Уасти, колдунья и целительница, женщина бесспорно почитаемая и
уважаемая среди ее народа, мудрая, несмотря на юность, терпеливая и
бесконечно сочувствующая, материализовалась в часы между восходом и
заходом солнца. Это существо наставляло меня на туманных дорожках моста
собственного мозга. Ее сказочно богатые знания, накопленные и передаваемые
из поколения в поколение жрецами - этими поэтами-лекарями и
колдунами-философами черных племен, - преподносились мне просто и прямо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84