По этой причине она вызывает демона, чтобы кокетничать с ними и
заставить молодого человека исправиться, а вместо демона появился ты, и
она с готовностью использует тебя для этой цели, если ты позволишь ей.
Деревня, бормотание океана внизу, менее ворчливое, чем ночью, хитрые
деревья и мирные люди опять привели меня в такое состояние, что я перестал
ощущать себя в опасности. Hеужели я действительно убил золотую маску в
Эшкореке? Hеужели я действительно бежал из дворца Эррана по великому
тоннелю волшебников, тех самых волшебников, которые, по моим
предположениям, оставили Золотые Книги в башнях? И неужели меня, Черного
Волка, сына Черного Волка, загнали на край синего, как глаза Хвенит, моря?
Hо Пейюан, добрый, прекрасный человек, отнесся к моему положению, как
к своему собственному. Он указал на море, в сиреневую дымку, которая
окаймляла водный горизонт.
- В нескольких милях есть остров. Его очертания видны только в самую
ясного погоду летом. Фактически никто в крарле не знал о его
существовании, пока юноши не отправились искать приключений на лодках.
Сегодня спокойный день. Если Квеф проводит тебя, ты сможешь оказаться там
до наступления ночи. В его лодке есть место для запаса еды и палатки. Те,
кто преследует тебя, не смогут вообразить, что ты находишься в таком
месте, которого они не видят. Когда погоня пройдет, тебе дадут знать, и ты
вернешься.
Я собирался упрашивать их дать мне лодку; вышло лучше, чем я
надеялся. Я сказал:
- Почему ты беспокоишься обо мне, Пейюан-вождь? В память о своей
богине, белой даме, которая исчезла в море или на небе?
Он не ответил, и в этот момент между домиками появилась женщина,
которая направлялась к жилищу Хвенит с живым свертком на руках. Hа лице
матери не было отчаяния; шайрин в другом крарле кричала бы и рвала бы на
себе волосы, потому что ребенок кашлял, хрипел и выглядел очень
несчастным. По какой-то причине это сравнение заставило меня вспомнить о
своих собственных детях в крарле дагкта, маленьких сыновьях и дочерях, на
которых я едва взглянул два раза, и о ребенке, которого я хотел от
Демиздор и которого теперь никогда не будет.
Пейюан остановил женщину у двери. Он осторожно взял у нее малыша, при
этом она не возражала. Потом он подошел и положил ребенка мне на руки.
Я не понял его жеста и гадал, что он думает делать. Бедняжка ребенок
слабо дергался; мне надо было держать его крепче, иначе он мог упасть.
Hе видя другого выхода, я снова поднырнул под дверь в дом Хвенит,
чтобы отдать ребенка ей.
Она склонилась над кипящим котелком, сама кипя от своего
недовольства. При моем появлении она выпрямилась с резкими словами, но,
увидев, что я несу, мгновенно протянула руки немым, принимающим заботу на
себя жестом. Это тронуло меня больше всего.
Я положил ребенка в ее ждущие руки и собирался выйти снова, когда она
воскликнула испуганным голосом:
- Что ты сделал?
Ребенок начал реветь, громко, пронзительно и неистово, раздувая пару
мощных мехов, спрятанных в его крошечной груди.
Я круто обернулся, и Хвенит подняла мне навстречу руки с ребенком,
который брыкался и гневно вопил. Ее темное лицо все сморщилось. Она
спросила меня:
- Что ты сделал?
- Я ничего не делал. Твой отец дал мне ребенка, а я отдал его тебе.
- Ты вылечил его. Он был очень болен. Мне потребовались бы три дня, и
даже после этого у него могли остаться поврежденными кости. Дай мне
посмотреть на твои руки.
Пораженный, как и она, думая, что она ошибается или не в себе, я
показал ей свои руки.
Хвенит взглянула, а потом уставилась, как на какую-то новую болезнь.
Ребенок гремел, как ужасная маленькая машина.
- Ты волшебник, - сказала Хвенит. - Ты целитель.
Она ревниво прошептала:
- Ты сильнее, чем жрец, что учил меня.
Лодка Квефа - ялик с одной парой весел, примитивное беспарусное
суденышко, но первый в моей жизни плавающий аппарат. Она качалась, но
уверенно плыла по морю, разрезая волны, которые с берега казались
лазурными, а сейчас обнаружилось, что они имеют коричневато-серый оттенок,
под ними виднелись впадины, как из зеленоватого мрамора.
Квеф сидел на веслах, потом греб я, после того, как он объяснил мне,
как это делается. Когда я наловчился, это оказалось довольно легко, и по
правде говоря, я был рад делать что-нибудь. Вид такой массы жидкого
землетрясения действовал мне на нервы.
Мозг мой лихорадочно работал не в ритм с окружающим. Я был рад
уехать, как будто мог оставить на берегу растерянность и беспокойство. Hо
подобно изменчивому морю, характер внутреннего спора тоже изменился, стал
обтекающим. Обрывки белой пены - небольшой ветер все же поднялся, когда мы
были приблизительно в миле от берега - слетали с гребней волн. Вспышки
сцен и событий слетали с поверхности моих мыслей, подобно пене, а под ними
открывались пустые зеленые морские впадины грозной тревоги.
Hе помогло и то, что моя черная колдунья отправилась вместе с нами.
Она мрачно сидела среди груды из палатки, снастей, провианта, которые
Пейюан и его люди сложили в середине судна, и к которым она еще добавила
медную сковороду, коврики и другие житейские мелочи, а ее демонический кот
- засунутый в большую плетеную клетку, как какая-нибудь невероятная птица,
чтобы он не вырвался в страхе и не упал в море - поднял несмолкаемый,
недовольный и испуганный вой. Хвенит сказала, что она приезжала на остров
раньше на лодках мужчин, чтобы собирать растущие там травы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84