И он научился стойко переносить горечь потери и жестоких поражений. Но сейчас он чувствовал, что сделать это будет трудно.
Мгла поглотила лес, болота, дорогу, но Карда все же различал и лес, и болота, и дорогу.
Сколько раз плутали они с Андро по этому лесу, по этим болотам. Сколько раз едва уносили они ноги от болот и диких зверей. Карда был родом из Чаладиди. Здесь провел он свое детство. В этом лесу не раз собирался он с товарищами на нелегальные сходки. Ему казалось, что он знает всю подноготную здешних мест, но Андро помог ему на все смотреть иными глазами. Й если раньше он ненавидел эту землю, то Андро заставил его полюбить ее.
Минул год с тех пор, как Уча Шамугия пришел на стройку. С той самой поры он ни разу не удосужился побывать у Ции в селении. Даже весточки о себе не подал, но всеми своими помыслами он был там. Увидеть Цию хотя бы одним глазком было его сокровенной мечтой. Но ему даже в голову не пришло съездить туда или написать несколько строк. В глубине души, помимо даже его воли, таилась досада, что родители Ции так холодно обошлись с ним.
Он понимал, что родители Ции были правы.
«Не отпустим мы в болото свою дочь. Встань сначала на землю обеими ногами». Каждый родитель поступил бы точно так же. Тысячу раз были правы родители Ции. Если бы не они, никогда бы не видать ему стройки. Но сердце его нестерпимо ныло. «Вот уже больше года не видел я Ции. Как я живу без нее, ума не приложу? И что подумает обо мне Ция? Наверное, решит, что я не люблю ее. Может, я и впрямь люблю ее «не очень»? Тьфу, черт знает какие мысли в голову лезут. Ведь я засыпаю с именем
Ции на устах и просыпаюсь — тоже. Какой же я дурак набитый, слюнтяй! Как же я не повидал Цию до сих пор?!»
Не раз думал так Уча. И вот однажды вечером к его «Пристману» подошел Сиордиа с конвертом в руке.
— Я тебе письмо принес, слышишь!— визгливо заорал Сиордиа издали, стремясь перекричать оглушительный грохот экскаватора.
Уча тут же выключил мотор. От кого бы могло быть это письмо? От Ции? Вряд ли. Но кто бы еще мог ему написать? Может, все-таки от Ции? Но ведь она не знает его адреса? Нет, наверняка от Ции. Уча стремительно выпрыгнул из кабины экскаватора и бросился навстречу Сиордиа.
— От кого письмо, Исидоре? — нетерпеливо крикнул он еще издали.
— Похоже на девичью руку,— с нескрываемой завистью посмотрел на подбежавшего Учу Сиордиа.— Мне его в управлении дали, может, передашь, мол. Я и взял. Как же я мог тебе письмо от девушки не принести? Бери, бери, но знай, что девушка, что женщина — дьявольское отродье. Так и запомни.
Уча чуть ли не вырвал письмо у него из рук. На. конверте крупными буквами было выведено: «Город Поти «Колхидстрой». Уче Шамугия».
Ведь Ция не знала, не могла знать, что Уча пошел работать на стройку. «Как же она догадалась? И, видно, была уверена, что письмо дойдет».
— Ну что, угадал я? От девушки твоей письмо, а?
— От Ции.
— От кого, от кого?
— Ну от девушки моей, понял?— в тон ему ответил Уча.
— Ты ей не верь. Девушки и женщины — дьявольское отродье!—зло сказал Сиордиа. Если. бы не малые дети, жена давно бы ушла от Исидоре. — Так она тебе первая пишет, да?
— Да, первая.
— Хм,— язвительно усмехнулся Сиордиа. Потом взглянул на сияющее лицо Учи.— Красивая хотя бы?
— Еще какая!
— Красивые еще хуже, помяни мое слово...
— Сам ты дьявольское отродье,— рассердился Уча и повернулся к нему спиной. Он направился к своему
«Пристману», на ходу распечатывая конверт. Подойдя к машине, Уча легко впрыгнул в кабину и захлопнул за собой дверцу.
— И я думал, что жена моя солнцеликая, а она ведьмой оказалась. Все они поначалу хороши. — Сиордиа говорил громко, чтобы услышал Уча. Но где там! Уча сидел в закрытой кабине, и, хоть ори Сиордиа во всю глотку, все равно он не услышал бы его. Но Сиордиа по-прежнему драл горло, изливая, видно, свою застарелую злость на жену. Потом Исидоре вдруг вспомнил слова Учи и стал браниться пуще прежнего: — Хайт! Ты смотри, что позволяет себе этот сопляк! «Дьявольское отродье»! Я тебе покажу кузькину мать.
«Дорогой Уча! — писала Ция.— Получишь ли ты это мое письмо? Ведь я не знаю точно, где ты сейчас. Ты говорил мне, что пойдешь прямехонько в «Колхидстрой». Вот и пишу я тебе туда. Авось получишь. Ты, наверное, обижен на меня, иначе написал хотя бы словечко. А я, как и прежде, люблю тебя. Знаешь, Уча, я себя просто обманывала. Время тянется бесконечно долго. Каждый час мне кажется днем, а день годом. Хочется верить, что ты пошел все же в «Колхидстрой» и осушаешь болота на земле, у которой Язон похитил золотое руно.
Уча! Каждый вечер останавливаюсь я у нашей калитки. Стою и гляжу на море. Мы с тобой стоим на берегу моря, стоим долго, стоим до тех пор, пока море не покроется золотом. Потом мы сбрасываем с себя одежду и вступаем в море. Помнишь эти слова, Уча? Ты должен их помнить, Уча! А знаешь, что я вижу еще? Тех самых трех коз. Они каждый вечер, как и в тот раз, первыми выбираются из лощины на дорогу, и мне кажется, что ты очень-очень любишь меня. Можно не поверить одной козе, но как не верить трем сразу? Я верю им, верю. И мне невмоготу жить без тебя. Какая же я была глупая, что послушалась отца с матерью! Я должна была пойти с тобой, Уча, рыть землю и осушать болота. На следующей неделе председатель нашего колхоза Эстате Парцвания собирается в Поти на опытную станцию за саженцами лимона. Я уговорила его взять меня с собой, чтобы повидаться с тобой. Если ты получишь мое письмо, жди меня в среду пополудни возле управления «Колхидстрой». Но прошу тебя, встань так, чтобы Эстате тебя не заметил. Я сама подойду к тебе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125