В это время из комнаты вышли Камоледдин Махдум и Мухаррама Гарч. Асо поздоровался с ними и хотел было уже уйти, но его остановил Камоледдин:
— Подожди, у меня к тебе есть дело.
Асо остановился у суфы, сложив на груди руки.
Проводив Мухарраму, Камоледдин хотел вернуться к суфе, но Асо уже шел ему навстречу. Опасаясь, что мулло Шараф подслушает их, Асо решил разговаривать у ворот. Они и не подозревали, насколько нелишней оказалась эта предосторожность.
Мухаррама приходила предупредить Камоледдина, что Замонбек напал на след джадидов. Камоледдину надо было срочно предостеречь своих друзей.
— Ты, кажется, живешь сейчас у ювелира Тахир-джана? — спросил Камоледдин у Асо.— У меня к тебе просьба: сходи домой и скажи Тахир-джану, чтобы он зашел к ака Махсуму и Алимходже, и пусть они сразу идут ко мне. Есть важное дело. Я бы, конечно, мог послать к ним мулло Шарафа...
— Нет, нет, я с удовольствием выполню ваше поручение,— ответил Асо и вышел на улицу, но не успел пройти и несколько кварталов, как его нагнал Гуломали.
— А я тебя ищу,— запыхавшись, сказал старик, потирая поясницу.— Пошел к хаузу, говорят, ты ушел к Камоледдину, пришел туда, а тебя уже и след простыл. Едва догнал.
— А что это я так срочно понадобился? — улыбнулся Асо, приветливо глядя на старика. Гуломали с опаской огляделся и тихо спросил:
Где твой приятель — перс?
— Не знаю, а что случилось?
— Вечером у меня дома соберутся друзья-ткачи.
— А кто будет?
— Не беспокойся, перс знает.
— А в доме, где мы раньше жили, кто-нибудь поселился?
— Нет, дом пустой. Да ты не волнуйся, мы тоже не маленькие, кое-что повидали в жизни...
— Ладно, если встречу, приведу обязательно.
— Нет, так не пойдет, встретишь не встретишь, а приведи обязательно. Чтобы люди зря не ждали.
— Хорошо, приведу,— пообещал Асо и, попрощавшись со стариком, пошел домой.
Ворота, как всегда, были закрыты изнутри. Асо позвонил. Дверь открыл ювелир и, увидев Асо, радостно улыбнулся.
— Заходи, заходи, сынок, проголодался, наверно. Сейчас будет плов.
— Плов на завтрак? И зачем вы только возитесь с этим?
— А у меня гости.
— Я сейчас от Камоледдина Махдума, он просил вас передать Алимходже и ака Махсуму, чтобы они сразу же пришли к нему. Какое-то срочное дело.
— Алимходжа как раз здесь. Зайди и скажи сам.
— Нет, нет, я не зайду, у меня еще дела.
— А плов как же?
— Вот вернусь...
Асо вышел на улицу, ювелир закрыл за ним ворота и вернулся в дом. Гости были заняты приготовлением плова: кто резал морковь, кто чистил рис, кто перебирал изюм.
Здесь был Алимходжа, один из крупнейших ученых Бухары. Много лет провел он в Аравии, Индии и Афганистане. Там он изучал медицину, философию, вернулся на родину образованным врачом. В Бухаре Алимходжа постепенно сблизился с ювелиром, с Камоледдином Махдумом и его друзьями. Был он человеком передовым, много думал о судьбах своего народа, мечтал о просвещении, о прогрессе.
Рядом с ним чистил морковь Анвар-джан -- известный в городе каллиграф. Он писал стихи под псевдонимом Котиб. Дружба его с ювелиром отчасти основывалась на близости профессий: ювелир работает с золотом и серебром, а каллиграф — с золотом и эмалью.
Были здесь еще мастера по выделке кожи кори Шариф и Вафо-джан, специалист по каракулю.
— Кто приходил? — спросил Алимходжа ювелира.
— Асо, водонос. Камоледдин Махдум просил вас срочно зайти к нему. Я сказал, что вы придете после плова.
— Очень хорошо,— сказал Анвар-джан.— Что у него там может быть срочного?
Еще одна партия в шахматы?
— Да нет,— возразил Алимходжа,— видно, что-нибудь серьезное, иначе он не стал бы специально за мной посылать. Но все равно, пока плов не будет готов, никуда не пойду.
— Не понимаю я Камоледдина Махдума,— заметил Вафо-джан.— Кто его заставляет называться джадидом и заниматься совсем неподходящими для него делами?
— Это своего рода сделка,— сказал ювелир.
— Да, сделка,— вздохнул Анвар-джан,— которую человеку приходится заключать со своей совестью. Когда чаша переполнится и забурлит, все, что находилось на дне, приходит в движение, всплывает наверх, а то, что наверху, идет ко дну. Так и с людским обществом: когда оно волнуется, появляются камоледдины и люди, подобные им.
Все молча слушали Анвар-джана, продолжая заниматься своим делом.
— Но стоит волнению усилиться и превратиться в бурю, камоледдины или погибнут, или спрячутся в кусты, чтобы спокойно ее переждать и вновь опуститься на дно.
— Но все же младобухарцы делают доброе дело, заметил кори Шариф.
— Правильно,— согласился Алимходжа,— сейчас самое главное — разбудить народ, приобщить его к культуре, научить хотя бы читать и писать.
— Приобщить к культуре,— горько усмехнулся Вафо-джан.— Да людей надо сначала накормить! Найдите раньше способ увеличить урожаи, дайте воды, на пересохшие земли дехкан, оденьте оборванных детей, вылечите их от болезней, а потом можете разглагольствовать об образовании, о культуре...
— Это дело государства! — продолжая какой-то давнишний спор, возразил Анвар-джан.— Этим должны заниматься эмир, кушбеги, об этом должны заботиться власти, столпы государства.
— Столпы государства... — иронически повторил Вафо-джан.
Его прервал громкий, требовательный звонок. Все замолчали. Ювелир быстро поднялся и пошел открывать. У ворот стоял девонбеги. Это был толстый, неповоротливый мужчина с огромным животом и короткой шеей. Длинная черная борода, казалось, начиналась у самых глаз. За ним стояло еще несколько человек.
— А, Тахир-джан,— забасил он, бесцеремонно входя во двор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139