Все шло хорошо, пока об этой истории не узнала дастарханчи. Это было для нее хорошим случаем насолить своим недругам. В подходящую минуту она преподнесла эту историю Пошшобиби. Та не поверила ей, но приказала привести Истад, сама решила посмотреть на девушку.
К счастью, Истад не понравилась. Особенно разозлила Пошшобиби глупость девушки.
— Зачем ты привела мне эту полоумную? — сказала она.— Только напрасно оговариваешь Оймулло.
— Да буду я жертвой за каждый волос на вашей голове, клянусь, что она притворяется. Если вы мне разрешите, я за неделю сделаю из нее разумного человека.
— Да разве можно за одну неделю глупого превратить в разумного? — удивилась Пошшобиби.— Странные вещи ты говоришь
Может быть, дастарханчи тут же пожалела о своей затее, но теперь отступать было нельзя. Она склонилась к ногам Пошшобиби и повторила:
— Вы изрекли истину, ваша милость, из полоумной разумного человека не сделаешь. Но эта девушка совершенно нормальная. Ей приказали притворяться.
— Ну, как хочешь, можешь попробовать, мы тебе разрешаем,— согласилась Пошшобиби, которой весь этот разговор стал надоедать.
Вернувшись к себе, дастарханчи приказала привести Истад. Ласково встретила она девушку.
— Здравствуй, моя милая,— сказала она ей.— Если хочешь быть счастливой да богатой, слушайся во всем меня, а другим никому не верь. Сама Пошшобиби хочет, чтобы ты ей прислуживала,— вот тебе какое счастье привалило, могла ли ты об этом мечтать? А если ты своими дурацкими штуками разгневаешь их милость, тебя бросят в колодец Сорока девушек...
Глупо улыбаясь, Истад смотрела в глаза дастарханчи.
— В детстве,— сказала она простодушно,— в правое ухо залезла ко мне сороконожка...
Дастарханчи вышла из себя и залепила ей две пощечины. Тут же она кликнула служанок и приказала бросить девушку в подвал. Целые сутки пробыла она там без еды и света, в полном одиночестве. Через сутки дастарханчи велела накрыть перед Истад дастархан со сластями — чаем с молоком, сдобными лепешками, навотом и халвой. Она сказала девушке, что видела ее отца и тот наказал дочери во всем следовать материнским советам тетушки дастарханчи.
Истад молчала, не поднимая глаз.
— Что ж,— спокойно сказала дастарханчи,— не хочешь — не надо. Тебе же хуже.— И прогнала ее в гарем.
Но с этой минуты она сама и ее люди следили за каждым движением, за каждым словом Истад. Нередко дастарханчи среди ночи заходила в комнату, где жила пленница, била ее, пугала, уговаривала, обманывала. Девушка не знала, что ей делать, как ей избавиться от этих пыток.
— Дастарханчи сведет меня с ума,— жаловалась она Фирузе.— Сил уже больше нету...
Сердце Фирузы рвалось к этой измученной девушке. К состраданию примешивалось еще и чувство вины: спектакль явно затянулся и принес Истад новые тревоги и непосильные испытания. Но Фируза знала: избавление придет скоро, и не одной Истад. Надо побольше терпения и мужества... В конце концов, то, что Истад прикинулась дурочкой, сыграло свою роль: все-таки она не стала наложницей эмира, еще ни одной невольнице этого не удавалось. Фируза бросила на Истад короткий взгляд, и какое-то подсознательное чувство безошибочно подсказало: излишняя жалость сейчас неуместна, она только расслабит девушку, а ей сейчас, как никогда, нужны силы. Кто знает, что ожидает ее сегодня, завтра...
— Только не забывай,— сухо сказала Фируза, — что за тобой смотрят десятки глаз дастарханчи. Ты все время помни об этом... Больше терпела, осталось уже немного.
Другим девушкам гарема она говорила:
— Всего вы боитесь, перед всеми дрожите, а забываете, что храброго и собака не кусает.
— У Пошшобиби — власть, стражники, сила. Что можем мы сделать? — отвечали девушки.
— Еще недавно стражники кушбеги хозяйничали в Кагане и провинциях, как в собственном доме. А-теперь они боятся туда нос показать. Это похоже...
Фируза не договорила. За дверью послышались торопливые шаги, все настороженно притихли. В комнату вбежала запыхавшаяся девушка.
— Дастарханчи идет,— выпалила она.
Фируза спряталась в чулане, а остальные быстро сгрудились вокруг старшей. Когда в комнату, сопровождаемая двумя служанками, вошла дастарханчи, старшая как ни в чем не бывало продолжала рассказ:
— И вот старуха дала царевне кусочек навота и говорит: Съешь его на ночь, и утром родится у тебя царевич...
— В чем дело, чего собрались? — недовольно спросила дастарханчи.
— Хотим кукле свадьбу справить,— показывая на Истад, сказала одна из девушек.
Боюсь, что на это у вас не останется времени.— Дастарханчи отыскала пугливо забившуюся в угол Истад и приказала служанкам:
Отведите ее в баню, потом оденьте. Да смотрите мне, чтобы она понравилась его высочеству.
Истад побледнела, но тут же к ней вернулось самообладание.
— Его высочеству! Его высочеству! — восторженно закричала она, хлопая в ладоши.
Служанки подхватили ее под руки, она шла между ними, пританцовывая, как ребенок. У самой двери Истад обернулась и показала девушкам язык. Те сочувственно глядели на нее.
— Подождите,— бросила служанкам дастарханчи.— Что, если эта дура выкинет что-нибудь на глазах у его высочества? — При этой мысли у дастарханчи похолодел затылок, она хрипловато пробасила: — Оставьте ее.
Истад смотрела на свою мучительницу пустым взглядом. И вдруг она повалилась на пол и зарыдала — негромко, как рыдают в большом и настоящем горе... Дастарханчи отвернулась и ушла.
Фируза слышала все из-за тонкой двери чулана. Она вышла к Истад, присела к ней и взяла ее безучастно лежавшую руку. Рука была холодная и чуть дрожала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139