Все это Удрис видел и понимал, однако же принял приглашение на обед и охотно пошел вместе с теми, что делили, золото и сами казались как бы облепленными золотой чешуей.
Наутро, около шести часов, Цеплис, с тяжелой головой, петляющими шагами поднимался по лестнице своего дома. Голову его раскачивали французский коньяк и шампанское, а сердце сотрясали приторно-острые латвийские ликеры и кофе. Ноги одеревенели от долгого бездействия и теперь не хотели повиноваться, заплетаясь и не соблюдая установленного обычного ритма ходьбы. Однако бодрость и мысли о будущем, еще обитавшие в Цеплисе, вознесли по ступенькам его тело, отяжелевшее после весело проведенной ночи. У дверей Цеплис долго шарил, разыскивая кнопку звонка, — с утра пораньше она куда-то исчезла, переместившись в неуказанное место. Найдя ее, он зазвонил с такой яростью, словно желал отомстить за свои долгие поиски и вместе с тем показать Берте, что ее муж является домой не пристыженным грешником, а смелым повелителем, свершившим великие дела и готовым к свершению еще более великих. В ут-. ренней тишине взбесившийся звонок задребезжал по всем комнатам, вырвав из объятий сна не только прислугу, но и Берту, так что она испуганно села в постели. Все должны были чувствовать, что домой идет победитель, совершивший давно задуманный подвиг.
Эльза впопыхах хватала одежду: барин еще никогда не звонил так громко. Но ей не везло. Все путалось и цеплялось, необходимые части туалета никак не найти было в потемках. А звонок залился, вторично и теперь уже без перерыва, сплошным звоном. Эльза сломя голову бросилась к дверям с одной лишь мыслью — как бы от такого трезвона не проснулась
барыня. Цеплис ворвался в отпертую дверь, почти одновременно ударившись об оба косяка.
— Вот дрыхнут, никак домой не попасть! — яростно рявкнул Цеплис.
— Я сразу, бегом... — оправдывалась перепуганная Эльза.
— Надо не бегом, а шагом, было бы скорее. Летит, как угорелая, и заставляет меня ждать за дверьми!
— Барин будет кушать ужин? Я разогрею.
— Сама себя разогрей! Что я, из голодного края, чтобы есть разогретый ужин? Сейчас же подать завтрак! — вскричал Цеплис и, шатаясь, вломился в кабинет. Рухнув в мягкое кресло, он забыл свою злость, и все его тело охватила блаженная усталость. Портрет в золотой рамке напомнил о Берте, и ему захотелось узнать, спит ли она или уже проснулась. Но усталость была сильнее всех желаний, и Цеплис даже не шевельнулся. В голове еще мелькнуло, что следовало бы пойти поздороваться и рассказать о вчерашних блистательных достижениях, но сон навалился так неотступно, что Цеплис больше не мог сопротивляться. В следующее мгновение он уже сопел и храпел с раскрытым ртом, откинув голову над спинкой кресла. Так отдыхал будущий крупный промышленник, которого ожидало блестящее будущее и золотая рама не только вокруг портрета, но и вокруг всей его особы.
Когда наспех приготовленный завтрак уже дымился на столе, Эльза робко постучала в дверь кабинета, но ей никто не ответил. Прислушавшись, Эльза услыхала лишь мощный храп и сопение барина. Она в нерешительности стояла у дверей кабинета, не зная, будить ли барина к завтраку, или не беспокоить и оставить спать. Если разбудишь, барин будет сердиться, что не дают спокойно поспать, а не разбудишь — выбранит, когда встанет, что остался без завтрака. Как тут быть?
Из этого трудного положения Эльзу выручила Берта. Выйдя в халатике из спальни, ока тихонько промолвила:
— Не будите, Эльзочка, пусть спит. В таких случаях сон — лучшее лекарство. А кофейник поставьте в духовку, чтоб не остыл. Мне тоже еще не хочется кушать.
Эльза с облегчением поспешила в столовую убирать кофе. Хорошо, что барыня встала, иначе она бы действительно не знала, что делать.
После вчерашних треволнений и бессонной ночи Берта выглядела совсем бледной. Едва она уснула, уже под утро, как ее всполошил отчаянный звонок Цеплиса. Поэтому Берта чувствовала себя разбитой, ломило в висках. Обычно она спала всю ночь крепким здоровым сном и вставала веселая, не раньше девяти часов. А теперь ее потревожили чуть свет, да к тому же Цеплис громким голосом бранил прислугу. Все это напугало Берту, и она быстро оделась, чтобы муж не застал ее в постели. Но Цеплис вовсе и не пришел в спальню, уснув в кабинете. Это еще больше разобидело Берту. Она собиралась быть строгой и не пускать мужа к себе в постель. Но то, что Цеплис вовсе не явился к ней, задело ее еще больше, чем если бы он вошел, применив грубую силу. Неужели он все еще злится за вчерашнее и, даже пропьянствовав всю ночь, не смог утопить в вине свою злость? Кроме того, Берте хотелось узнать, как прошло собрание и какие оно дало результаты. Однако теперь все это откладывалось до той поры, пока муж не выспится.
В предрассветных сумерках, взволнованная и раздосадованная, Берта бродила из комнаты в комнату, нигде не находя себе места. Вещи казались чужими и холодными. Не хотелось ни к чему прикасаться, чтобы не нарушать гармонию тихого серого утра. Эльза хозяйничала на кухне, до Берты доносилось звя- канье посуды. Но и Эльза, поднятая слишком рано, казалась обиженной. Пестрый китайский, халатик облегал стан Берты и шумно шуршал при каждом ее движении. Ей было бы приятно прислушиваться к этому шуршанию, если бы все вокруг не казалось таким холодным и если бы не ломило так сильно в висках. Руки ее болтались, как чужие, и она не знала, что с ними делать. Время от времени Берта сжимала
ноющие виски, ожидая, что боль утихнет. Но это не помогало, и она опять нервно -металась и заламывала руки, будто ее что-то мучило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133