— спросил он обиженно.
— Это наша коммерческая тайна, которой я никогда не разглашу. Ведь и Нагайнису я не пойду рассказывать о ваших гарантиях.
— У меня сейчас, кроме векселей, нет ничего под рукой.
— Тогда у нас на сей раз ничего не выйдет,
— Может быть, можно бы меньше? — Сескис робко пытался исправить свою ошибку.
— Без гарантий ни лата! — Цеплис теперь выглядел, как запертый несгораемый шкаф, который открывается лишь настоящим ключом или отмычкой искусного взломщика. Но Сескис не обладал ни тем, ни другим. Он понял, что дело проиграно, и поэтому был не в состоянии сказать что-нибудь, членораздельное.
— Тогда у меня на сей раз ничего не выйдет, — вздохнул он как бы про себя.
— Вы же мне сами говорили, что одолженные Нагайнису деньги я выбросил за окошко. Зачем же мне делать это во второй раз?
— Но почему же я должен страдать из-за Нагай-ниса? — жалобно взмолился Сескис.
— Не один вы, будем страдать вместе. Разделенное горе — это лишь полгоря, — вздохнул, в свою очередь, Цеплис.
— Ну, если не можете деньги, то хотя бы жирируйте мне пару вексельков. Я завтра учту их в банке. — Сескис ухватился за соломинку, хотя и не знал, в каком банке ему согласились бы учесть эти векселя. Впрочем, остается еще черная биржа, где почти всегда можно получить половину суммы.
— Нет, нет. Нагайнис провел нас обоих, и я сегодня уже не расположен говорить о деньгах.
— Тогда мне придется уйти с пустыми руками. Кто же меня выручит, если все надежды я возлагал на вас? — В этот момент Сескис имел до того жалкий вид, что Цеплису было просто неловко на него смотреть. Но деньги ведь не знают сострадания. ..
Сескис поднялся и пошатываясь вышел из кабинета. Он почувствовал, что Цеплис нанес ему решающий удар. Но за дверью вспомнил, что виновник этого несчастья Нагайнис, и его охватила непреодолимая здоба: — Всегда и везде он стоит у меня на пути, расстраивая мои лучшие замыслы. На этот раз я ему больше не прощу! Цеплис наверняка отдал-' бы мне
те десять тысяч лат. .. Может быть, я и сам оплошал, так сильно напугав Цеплиса потерею этих денег, и потому он мне не дал. Поди знай, о чем говорить и о чем молчать! — ворчал Сескис, выходя на улицу. У него вылетел весь хмель, и он поплелся к трамвайной остановке.
Когда Сескис вышел, кабинет Цеплиса уже погружался в сумрак.
— Так я их всех отважу, и меня оставят в покое. Я сам сумею распорядиться своими деньгами и не отдам их никому. Зачем мне конопатить эти старые, тонущие лодчонки! — Цеплис был доволен своим поведением. Он даже улыбнулся. Но тут же вспомнил, что Берты еще нет дома и что он не обедал. Позвонил прислуге и приказал накрывать на стол. — Неизвестно, когда вернется барыня, — как бы оправдываясь, добавил он.
— Она сейчас будет. Она всегда возвращается в это время, — Эльза сама испугалась своих слов и заспешила в столовую.
Цеплис не пропустил мимо ушей болтовню прислуги. «Ах, значит Берта всегда возвращается в это время? Хорошо, что я теперь знаю. Значит, как раз к тому часу, когда обычно возвращаюсь я. Так вот почему она меня никогда не расспрашивает — чтобы не попасться самой!» — И Цеплис, разгневанный, отправился обедать.
Когда он уже разрезал второе — свиную отбивную, которая оказалась особенно жирной и потому пришлась ему по вкусу, раздался звонок и в коридоре послышались шаги. Да, это была Берта — Цеплис узнал ее легкую походку.
— Ты не жди меня, кушай, — весело воскликнула Берта, входя в столовую. Румяная, цветущая, она была, пожалуй, чуть-чуть полновата.
— Я ждал, да не мог дождаться, — в голосе Цеплиса зазвучала резкая нотка.
— Один-единственный раз! А как же я тебя жду каждый день? — возразила Берта довольно язвительным тоном, уловив резкость в голосе мужа.
— Я же не знал, куда ты ушла и когда вернешься. — Цеплис хотел говорить спокойно, но получилось еще резче.
— Но ведь и я никогда не знаю, куда ты уходишь и когда вернешься, — защищалась Берта.
— Надеюсь, ты не станешь меня упрекать и затевать ссору? — Цеплис строго посмотрел на сидящую против него жену, склонившуюся над тарелкой супа.
— Веди себя так же, как я, когда ты возвращаешься, и мы обойдемся без упреков и ссор. — Берта обернулась к мужу, улыбаясь чуть иронически. Но от искры, мелькнувшей в ее глазах, Цеплис совсем растаял и развеселился.
— Проказница, где ж ты так долго пропадала? — спросил он совсем уже ласково. Берта смутилась и покраснела: она не надеялась, что муж так быстро смягчится.
— Не скажу! Ты не поймешь и опять станешь браниться, — Берта громко рассмеялась.
— Милая, я же хочу знать. — Цеплис просил, но в голосе звучала настойчивость.
— Не проси, все равно не скажу. Пусть у меня тоже будет своя маленькая тайна. Иначе я скоро наскучу тебе. — Берта кокетливо улыбнулась, и ямочки от уголков ее губ побежали по щекам. Цеплис глядел и весь расплывался от удовольствия, потому что именно ее улыбка до сих. пор еще действовала на него наиболее неотразимо. К тому же, по этой улыбке он почувствовал, что в Бертиной тайне нет ничего дурного, однако же изо всех сил пытался узнать ее.
— Только сегодня расскажи, а потом можешь хранить свои тайны, — просил Цеплис, гладя и. целуя руку Берты.
— Вот как раз сегодня и не расскажу, потому что эту тайну мне хочется хранить еще некоторое время. Все остальные открою тебе без всяких просьб. — Берта упрямилась, зная, что если она раскроет тайну, то не получится задуманного для мужа сюрприза. — Будь благоразумен и не требуй от меня невозможного. Придет время, я сама тебе все расскажу.
— Когда же придет это время?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133