Может быть, там лежит смертный приговор его работе и поставлен крест на все вложенные им капиталы? «И зачем было Называть акционерное общество моим именем? .. Неужели нельзя было назвать, его, скажем, «Кирпич»? Теперь газеты напишут, что «Цеплис» обанкротился, а у меня будет такое ощущение, будто обанкротился и я сам. Зачем нужно было давать волю своему честолюбию? Разве нельзя было заранее предвидеть не только хорошее, по и плохое? Уже и теперь в представлении людей Эдгар Цеплис и общество «Цеплис» — почти одинаковые понятия. А потом, когда придется отражать нападение, они еще теснее сплетутся друг с другом. Но сейчас поздно жалеть о прошлом, тут уже ничего не исправишь». Размышляя так, Цеплис разорвал роковой конверт и прочел сообщение. Он читал я перечитывал, не веря своим глазам. В одной порции глины оказалось слишком много песку, из нее кирпичи не получатся. После обжига они будут крошиться и окажутся совершенно непригодными для кладки. В другой порции много известковой примеси в виде мелких зерен. Изготовленные из этой глины кирпичи тоже никуда не годятся, так как от сырости они трескаются и крошатся чуть ли не быстрее песочных. На месторождениях подобных глин ни в коем случае не следует строить кирпичные заводы, ибо в Латвии достаточно первосортной глины для изготовления кирпича и черепицы.
Так там написано, коротко и ясно. «Ну, а что делать, если завод уже построен? — спрашивал себя Цеплис. — Понятно, об этом ни слова! Выходит, что государство основывает и содержит на полученные с нас налоги научное учреждение только для того, чтобы оно
подрывало нашу же собственную промышленность! Я сомневаюсь, чтобы за границей в лабораториях судили бы так о промышленных предприятиях своего государства. А вот мы никогда не щадим друг друга, только стараемся утопить. Неужели государство не могло раньше заставить свою премудрую университетскую лабораторию исследовать все латвийские глины? Не было бы выброшено на ветер столько денег и затрачено столько работы. Следовало выставить повсюду столбы с указателями, что-де из этой глины кирпичи не получатся. А я-то, я-то неужели не мог раньше обратиться в это премудрое учреждение? Теперь банкротство и гибель неизбежны!
На некоторое время беду надо скрыть — может быть, еще удастся спасти свои деньги. Было время, Нагайнис усиленно гонялся за акциями «Цеплис». Теперь у него дела поправились и деньги валят со всех сторон. Вот бы попытаться устроить так, чтобы он купил мои акции! Только надо делать это осторожно и в полнейшей тайне; если он что-нибудь почует, всему конец! Эта хитрая лиса не полезет в капкан, ее нужно туда втолкнуть. Как к нему подступиться? Сам я лезть не могу, это будет подозрительно. Надо искать другой путь. Может быть, можно использовать знакомство Аустры с Саусайсом, зятем Иагайниса? Офицерик любит выпить; пожертвуем на это дюжину-друтую шампанского! Дело стоит того. Все будет в порядке, тецерь необходимы только ясный ум и спокойствие»...
Но хотя Цеплис изо всех сил старался сохранить ясный ум и спокойствие, это не всегда удавалось. В конторе Аустра совсем отбилась от рук и слишком часто разговаривала по телефону. Это нервировало Цеплиса: вне- всякого сомнения, она разговаривает со своими поклонниками. Те лезут к ней, а она тоже не прочь. Разве могла бы она так поступать, если б действительно любила его? И Цеплис порой начинал сомневаться в ее любви.. Но стоило Аустре появиться и улыбнуться, как он снова оказывался в ее власти.
Дома Цеплис волновался и мучился: кто же Юрик — его сын или же чужой птенец, подкинутый в гнездо? Как раскрыть эту мучительную тайну? Нечего
надеяться, что расскажет Берта, раз она так ожесточилась и все скрывает. К этой загадке следует приближаться с большой осторожностью и хитростью! И Цеплис последнее время частенько сидел около Юрика, пробуя разгадать тайну Берты. На кого он может быть похож? На Цауне или же еще на кого-нибудь? Однако ребенок выглядел так невинно и вместе с тем так неопределенно, что Цеплис оказывался перед ним бессильным. Ясные глазки и бессознательная улыбка не выражали ничего, кроме радости жизни. Как счастлив был бы Цеплис, если бы Аустра не отравила его счастье своей змеиной ложью! А может быть, Берта невинна? Иначе, как могла бы она с таким спокойствием приближаться к Юрику и смотреть, как нянчит его Цеплис? Но нет, женщины бывают удивительно хладнокровными и закоренелыми преступницами! Они переживают, только пока не согрешили. Но коль скоро грех совершен, женщины больше не мучаются. Их сердце становится твердым, как камень, и они улыбаются мужу так же ласково, как и любовнику. Возможно, и Берта обрела это каменное спокойствие. И Цеп-лису хотелось проникнуть за оболочку ее спокойствия, обнаружить его истинную причину. Однажды Берта спросила мужа, почему он так пристально смотрит на Юрика — не узнает его, что ли? Цеплис проговорил тихим, немного дрожащим голосом:
— Смотрю и думаю, кого он напоминает? Не похож ни на меня, ни на тебя.
— Ну, значит он похож сам на себя! — весело рассмеялась Берта, обрадовавшись, что муж заинтересовался Юриком. До сих пор она думала, что Цеплис равнодушен к сыну.
Веселость жены показалась Цеплису фальшивой и подозрительной.
— Я говорю серьезно, а ты насмехаешься. Тут нет ничего смешного.
— Да какие тут насмешки? Если Юрик не похож ни на меня, ни на тебя, так на кого-нибудь он все-таки похож! — Берта продолжала смеяться, и это окончательно взбесило Цеплиса.
— Вот этого самого «кого-нибудь», на которого похож Юрик, я и хотел бы знать.
— Кто же тебе его укажет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133