Я не могу играть этим.
— А моей девичьей честью ты играть можешь? Спасибо! Моя незапятнанная честь во сто раз дороже кредитов твоей фирмы. Я не позволю использорать себя, а потом осмеять и бросить!
— А что ты сделаешь?
— Не беспокойся, уж я знаю, что делать! Пойду к твоей жене и расскажу ей, что ты за человек и как лицемерно ее обманываешь.
— Мы ведь обманываем ее вдвоем. Разве я единственный виновный?
— Ты совратитель, и виновен только ты.
— Ну, мне кажется, скорее ты меня совратила, чем я тебя! Ты с самого начала была в этих делах большим мастером, чем я. Тебя уже нечего было совращать. И зачем нам впутывать в наши ссоры посторонних? Оставим лучше Берту в покое.
— А, боишься, что я расскажу твоей Берте! Я это дело так не оставлю. Ты от меня так легко не отделаешься.
— Хорошо! Тогда я проверю кассу и посажу тебя в тюрьму за растрату. Думаешь, я не знаю, что у тебя недостача? Цауне давно говорил, а этот мальчишка никогда зря не болтает. Ты, голубушка, целиком в моей власти, и я могу делать с тобой все, что хочу.
— У вас с Цауне одна жена на двоих, потому вы друг другу так доверяете.
— Что ты этим хочешь сказать?
— То, что сказала. Неужели ты думаешь, что ребенок от тебя?
Слова Аустры точно громом поразили Цеплиса. Он долго не мог прийти в себя. Как, Юрик не от него? Не может быть! Аустра разбередила болезненную рану, которая казалась давно уже зажившей. Неужели Берта действительно лгала, и у нее все-таки была связь с Цауне? Как это теперь выяснить? Он так и не успел заметить волнения, охватившего Аустру, едва он упомянул о недостаче в кассе. Аустра была находчива и мгновенно перешла в контрнаступление. Развлекаясь с офицерами, она часто слыхала, что в тяжелой обстановке можно спастись лишь быстрым, неожиданным контрнаступлением. Эту военную хитрость она время от времени применяла с неизменным успехом. Кроме того, Аустра знала, что женатого" мужчину ничем нельзя так ошарашить, как сообщением о неверности его жены. Даже в самых ошеломляющих коммерческих или служебных известиях он еще способен разобраться и усомниться. Но если мужчине сказать, что жена ему неверна, что любимые дети вовсе не его и что все над ним смеются, то на некоторое время он окажется полностью парализован. Его мозг теряет способность анализировать и сомневаться, он забывает даже собственные слова, сказанные минуту назад. Ему хочется углубиться лишь в этот единственный вопрос, вскрыть покрытое мраком неизвестности. В таком положении находился сейчас Цеплис, и Аустра следила за ним с глубоким удовлетворением: «Так, так! Хотел меня запугать недостачей в кассе, а сам увяз, как таракан в золе. Не рой другому яму, сам в нее попадешь! ..»
— От кого же тогда Юрик, если не от меня? — после долгой внутренней борьбы простонал Цеплис.
— Я не знаю. Рассказывают всякое. Может, это только сплетни, лишенные основания. Ты ведь сам лучше знаешь.
— Что я могу знать и что вообще можно знать о женщинах! Неужели действительно так говорят?
— Откуда бы я взяла, если бы не говорили? Ведь ты же мне ничего не рассказывал! — Аустра обиженно надула губы и, пожала плечами. Ей было уже ясно, что она одержала полную победу.
— Что же я мог тебе рассказать? Я и сам ничего не знал... — Цеплис оправдывался, чувствуя себя виноватым перед Аустрой.
— Так получается, когда вы чересчур доверяете своим женам! Они ведь у вас хорошие, потому что очень ловко умеют обманывать вас. А нам вы не верите, нас вы вечно преследуете подозрениями, хотя мы этого нисколько не заслуживаем и преданы вам, как собаки.
— Кто это такие «вы»?
— Мы,, — не жены, а любовницы. Мы нужны вам только для удовлетворения страсти. А вся забота, внимание и уважение достается женам, которые издеваются над вами, встречаясь со своими любовниками, или поклонниками, — как они их там называют.
— Ты-то уж не можешь пожаловаться на отсутствие внимания с моей стороны.
— Ну как же, ты же такой хороший и так осчастливил меня! Если бы я родила от тебя сына, ты бы прятался и бегал от меня, только чтобы никто не подумал, что он твой. Но это был бы действительно твой сын. А вот у твоей жены родился мальчик, и ты всем хвастаешь, что у тебя есть наследник. Но он вовсе не твой. Честно говоря, каждая жена стрижет своего мужа, как барана. Они это делают без зазрения совести.
— Ну, уж ты любишь преувеличивать. ..
— Конечно, я преувеличиваю. А вот если кто-нибудь нагло солжет тебе, что у меня есть другие любовники, тут ты поверишь сразу.
— Поверю только фактам, потому что люблю тебя. Нас с тобой соединяет только любовь, а жена должна охранять еще и семейную честь. Ты не поймешь, но это важное дело.
— Не лезь ко мне со своей любовью и охраняй на здоровье свою важную семейную честь. Я сообщаю тебе факт, а ты мне не веришь! — продолжала подзуживать Аустра.
— Так скажи, кто отец моего сына?
— Конечно, отцом твоего сына можешь быть только ты. Кто отец сына твоей жены — вот это совсем другой вопрос.
— Я спрашиваю серьезно и прошу тебя отвечать мне тоже серьезно! — Цеплиса наконец вывели из терпения насмешки Аустры, и его голос сделался резким.
— Упоминают многих, но чаще всех... — Аустра умолкла.
— Ну, кого упоминают чаще всех? — Цеплис словно железными когтями вцепился в плечо Аустры и начал трясти ее.
— Об этом спроси у своей жены! — закричала Аустра. — Сию же минуту отпусти меня! Ты пьян? Я не привыкла к такому мужицкому обхождению. Можешь хватать так свою Берту! —
Аустра вырвалась из рук Цеплиса. Он попытался снова схватить ее, но в ответ получил звонкую пощечину и отпрянул, совсем сконфуженный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133