И я упоминаю об этом отнюдь не для того, чтобы живописно
обрисовать ров с водой и мрачную ограду с колючей проволокой,
опоясывающие заброшенный замок со столь поэтичным названием: "шёнау"
означает "красивая лужайка". Не собираюсь описывать и многочисленную
внешнюю и внутреннюю охрану: молодчиков в голубых, армейских рубашках
с автоматами через плечо и портативными рациями на широких черных
поясах.
В конце концов не столь уж важно, в каком именно месте содержит
израильская администрация бывших советских граждан сразу после того,
как они покидают нашу землю, - в Шёнау или в другом пересыльном
пункте. Важно другое: именно с пересыльного пункта, именуемого в
обиходе "этапкой", начинается для них чужбина. Здесь они не только
заполняют первые израильские анкеты. Здесь, за зарешеченными окнами,
сквозь которые доносится глухой лай овчарок, представители сионистских
властей подвергают своих будущих граждан первому так называемому
опросу (а точнее, допросу). Многочасовому, пытливому, подробнейшему.
- Вопросы откровенно разведывательные, - рассказывает врач Любовь
Ильинична Гордина, бывшая рижанка. - В каждом из нас стремились найти
"информатора" или на худой конец клеветника. Даже от женщин, которые в
противоположность Израилю не подлежат, как известно, в Советском Союзе
призыву на военную службу, даже от женщин пытаются получить
подробности о расположении советских воинских частей. А от мужчин
требуют пространных письменных ответов на этот вопрос. Я слышала, как
сохнутовец, который долго допрашивал молодого человека, проживавшего
ранее на Украине, не мог скрыть своего большого раздражения: "Неужели
ты в самом деле такой наивный? Неужели не мог сам сообразить, что нам
нужны не твои клятвы!.."
С этим рассказом Гординой до поразительности точно совпадают
рассказы бывшего киевлянина Гольдинова, бывшего рижанина Мишуловина и
других, хотя все они находились на пересыльном пункте не в и то же
время да и допрашивали их не одни и те же инспектора.
Первому допросу (второй происходит уже на аэродроме Лод)
сионистские руководители придают огромное значение: еще несколько
часов тому назад человек находился на территории Советского Союза, он
нервно возбужден, еще не вполне осознал то, что с ним произошло, -
надо этим сполна воспользоваться! И на каждого, кто переступит порог
изолированного от внешнего мира пересыльного пункта, обрушивается
нескончаемый поток вопросов:
- Есть ли среди ваших знакомых в Советском Союзе люди, работающие
над новыми изобретениями и научными открытиями? Знаете ли вы их точный
адрес? Как, по-вашему, можно побудить их к выезду в Израиль?
- Кому из ваших родственников и знакомых следует поскорее
организовать вызов?
- Кто из ваших знакомых, уехавших или собирающихся в Израиль,
настроен не вполне сионистски? Кто, по-вашему, ехал не по собственному
желанию? За кем из них надо в Израиле особенно присматривать?
А если допрашиваемый пытается уйти от ответа на подобные
провокационные вопросы, ему многозначительно напоминают:
- Ваша щепетильность совсем не к месту. Вам надо не
отмалчиваться, а говорить. Говорить!
Я назвал эту главу "С чего начинается чужбина?". Но сейчас,
вспоминая многочисленные рассказы о допросах на пересыльных пунктах,
понял, что для кое-кого из бывших советских граждан там начинается не
только чужбина, но попросту вражеский стан. Некоторые из тех, кто
покинул Советскую страну во имя сионистских "идеалов", сейчас
вынуждены признать, что эти "идеалы" их израильские собратья
рассматривают прежде всего как антисоветизм.
Стремясь сразу же заработать политический капитал и потрафить
требовательным сохнутовцам, кое-кто выступает в роли импортера
"литературной сенсации". Правда, большей частью охота за сенсациями
заканчивается конфузом.
Так, например, некий Цви Кармаль, ныне проживающий в израильском
городе Натании, поспешил объявить, что один крупнейший советский поэт
лично вручил ему для опубликования в Израиле свое новое стихотворение
о тяжелом положении евреев в Советской стране. Израильская пресса
крикливо сообщила, как подлинный израильский патриот Кармаль, предвидя
таможенный досмотр, предусмотрительно уничтожил рукопись и выучил
запрещенные стихи наизусть. Стихотворение было опубликовано с
многозначительным примечанием насчет того, почему приходится скрыть
подлинное имя автора. Строки из стихотворения незамедлительно были
процитированы в нескольких антисоветских радиопередачах. А через
несколько дней пресса вынуждена была конфузливо извиниться перед
читателями за "неточность". Оказывается, "запрещенное произведение
крупнейшего советского поэта" - это стихотворение дореволюционного
русского поэта Семена Надсона "Я рос тебе чужим...". Впервые
опубликованное в 1901 году, оно, конечно, включается и в советские
публикации надсоновских стихов.
ПЕРВАЯ ГРАНЬ ПАДЕНИЯ
Покамест на пересыльном пункте комплектуется очередная группа для
отправки "по этапу" на аэродром Лод, сохнутовская агентура пытается
любым способом отрезать бывшим советским гражданам путь назад. И
прежде всего стремится получить от них какое-нибудь собственноручно
подписанное высказывание антисоветского характера.
Тут на помощь израильской агентуре любезно приходит
клеветническая продукция человека без родины Солженицына, издаваемая
на русском языке зарубежным антисоветским отребьем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214