– Вставайте, Александр Александрович, всё плохое уже кончилось, – прикрикнул я на Перепечина, протягивая ему руку. – Не ровен час, вернется барон с подмогой!
Мажордом, смертельно испугавшись, тут же вскочил на ноги.
– Ради бога, защитите меня от этого человека! – затараторил он. – Вы же знаете, что я брянский дворянин, и они не смеют меня бить!
– Конечно, это само собой. Вы только расскажите, что происходит в имении?
– Ужас! Если бы мой батюшка знал, на какие муки он меня обрек!
– Кто такой барон? – перебил я, подозревая, что если Перепечин начнет рассказывать про своего батюшку, мы никогда не сдвинемся с мертвой точки.
– О! – начал он. – Это ужасный человек!
– Как он попал в управляющие имения?
– Не знаю, кажется, его прислал муж графини граф Евгений Пантелеевич. Я в имении не очень давно, несколько месяцев, мой батюшка… Это я вам уже говорил. А барон, он что? Он строг, это правда, только с народом иначе нельзя. Однако, что касаемо дворянства!..
– Много в имении людей, прибывших с ним?
– Я, право, затрудняюсь… Он графине не дозволяет выходить из своих комнат, приставил к ней шпионов! – вспомнил одно из преступлений фон Герца, мажордом. – Объявил ее больной! А про вас думает, что вы шпионы. Меня он так и спросил, не шпионы ли вы! Так я ему гордо сказал – нет!
Было похоже на то, что этот болван больше ничего не знает. Оно и понятно, в этом мире сына поэта интересовали только два человека: он и его великий батюшка. Смотреть по сторонам и думать о других людях ему было элементарно неинтересно.
– Вы ведь защитите меня от барона? – заискивающе заглядывая мне в глаза, спросил Перепечин.
– Вряд ли, – ответил я. – Мне с ним не справиться. Вам придется самому добраться до ближайшего города и подать жалобу в полицию.
– Как же так, ведь мы с вами друзья, и как поклонник таланта моего батюшки вы должны всеми мерами способствовать!
– Я и так спас вам жизнь, – рассердился я. – Дальше спасайтесь самостоятельно.
– Но я, по крайней мере, могу посечь это животное, которое надругалось над моей честью? – неожиданно спросил мажордом, указывая на мычащего палача.
– Это сколько угодно.
Перепечин неожиданно просиял от удовольствия и, забыв про окровавленную спину, живо схватил в руку плеть. Я же начал внимательно осматривать комнату в поисках какого-нибудь оружия. Увы, тут не готовились к обороне и не запасли ничего подходящего для отражения противника. Всё, что попадалось под руки, имело чисто специальную, пыточную направленность.
Осмотрев комнату, я проверил сени и загородку, за которой, видимо, ночевал Емельян. Там тоже ничего стоящего не оказалось. Осталось осмотреть подполье, и можно было делать отсюда ноги. В подполье вел большой люк с мощным железным кольцом и засовом. Я его отодвинул и рывком поднял тяжеленный люк. Вниз, в глубину, вела каменная лестница. Пахнуло смрадом, как из выгребной ямы.
Я, пересиливая тошноту, спустился ступеней на десять вниз и, присев, оглядел обширный подвал, располагавшийся не только под пыточной камерой, но и под большей частью дома. Оказалось, что тут не просто подполье, а настоящая тюрьма. Сколько было видно в полутьме, у стен жались какие-то люди.
– Матерь Божья! – невольно воскликнул я. – Это еще что такое! Перепечин, идите сюда!
Однако мажордом почему-то не откликнулся, хотя сверху были слышны удары плетей и злобные смешки. Я спустился еще ниже и увидел несколько загодя приготовленных смоляных факелов, воткнутых в специальную доску с дырками, чтобы ими легче было пользоваться. Не пожалев кончающийся в зажигалке газ, я запалил один из них. Факел затрещал и начал разгораться. Теперь видно стало лучше, и я увидел страшное зрелище: мученически плененных людей.
– Барин, Лексей Григорьич, помоги, я здесь! – позвал знакомый голос.
– Ты кто? – спросил я, торопливо спускаясь в подвал.
– Это я, Петька! – ответил пленник, и я узнал голос дворового человека, того самого, что не смазал дегтем оси рыдвана.
Петр, как и остальные заключенные, был «забит» в деревянные колодки – две скрепленные между собой доски приделанные цепью к стене с отверстиями для шеи и рук.
– Ты как сюда попал? – задал я первый пришедший в голову, дурацкий вопрос.
– Опоили нас барин! Очухался уже здесь!
– Ты из наших один?
– Вон Семен-кучер лежит, он, видать, совсем сомлел, не откликается!
Люди при виде факела и незнакомого человека разговаривающего с одним из заключенных, оживились и начали проявлять признаки жизни.
– Водички подай, добрый человек! Помираю! – попросил сосед Петра, по прическе крестьянин, поворачивая в нашу сторону голову в тесном ярме.
Я растерялся, не зная, как поступить. С колодками я еще никогда не имел дела и не знал, как освободить из них пленников.
– Сейчас, подождите, я вам помогу, – суетясь, ответил я и начал светить вдоль стен в поисках хоть какого-нибудь инструмента, с помощью которого можно их вызволить.
– Перепечин! – опять крикнул я наверх. – Идите сюда!
Однако тот опять не откликнулся. Понимая, что от него пользы в любом случае не будет, я вернулся к Петру и осветил его колодку. Сделана она была крайне примитивно. С одной стороны торцы доски соединялись петлей, с другой их замыкал навесной замок. Сами они были широкие и довольно толстые, больше вершка, замки же висели на прибитых простыми гвоздями проушинах.
– Сейчас я что-нибудь найду, чем вас освободить! – пообещал я.
– Барин, ключ от замков на стене висит, возле лестницы, – неожиданно решил за меня сложную проблему Петр.
– Что же ты сразу не сказал, – воскликнул я, бросаясь к указанному месту.
Действительно, на вбитом в стену костыле висел ключ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95