– Ось, будь она неладна! – пожаловался Антон Иванович. – Ума не приложу, что теперь делать.
Седой джентльмен сочувственно улыбнулся, вышел из ландо и обошел завалившуюся карету.
– Странно, – удивленно сказал он, – у вас треснула поперечная осевая балка, весьма редкая поломка.
– Тот-то и оно.
– Однако я думаю, особенно беспокоиться не о чем, у нас прекрасный кузнец, он всё мигом починит.
– Будем премного благодарны, – поблагодарил предок, – позвольте представиться, – он назвался сам и отрекомендовал меня: – а это мой родственник, Алексей Григорьевич Крылов, путешествует по собственной надобности.
– Карл Францевич фон Герц, здешний управляющий, – в свою очередь назвался джентльмен. – Буду рад пригласить вас господа, пока идет ремонт, погостить в нашем имении. Графиня Закраевская нынче больна, но гостям у нас всегда рады.
– Удобно ли беспокоить больную? – засмущался Антон Иванович.
– Изрядно удобно, у нас для приезжих заведены особые флигеля, так что никакого беспокойства графине не будет.
Карл Францевич говорил по-русски чисто, и только узнав по имени о его иностранном происхождении, я обратил внимание на то, что небольшой акцент у него всё-таки был.
– Вы обмолвились, что графиня больна? – светски вежливо поинтересовался гвардейский поручик.
– Очень больна, – подтвердил управляющий. – Я послал нарочного в Петербург за доктором Фишем, да того всё нет. Опасаемся за жизнь ее сиятельства.
– Здесь мы можем помочь, Алексей Григорьевич изрядный лекарь, – похвастался предок.
– Неужто! – обрадовался Карл Францевич. – Очень рад, что у нас в России появились собственные доктора! Графиню Закраевскую пользовали самые известные доктора! Жаль только никто уже не в силах ей помочь.
– Алексей в силах, – уверил управляющего предок. – Он по этой части мастак!
– Выбор доктора серьезный шаг, у каждого лекаря есть своя метода. Вы, господин Крылов, чем лечите больных? – спросил он меня.
– Руки он накладывает! – ответил за меня поручик. – И, представьте, помогает.
– О, тогда конечно, – вежливо удивился немец. – Может быть, вы поможете графине?
– Конечно, чем возможно – помогу, – пообещал я.
– Тогда, господа, поедемте сразу, а про карету не извольте беспокоиться, я распоряжусь.
Фон Герц сел в свое ландо, мы с предком в коляску и направились в поместье.
– Ты зря меня втянул в лечение, – упрекнул я Антона Ивановича, – может быть у старухи что-нибудь серьезное. У меня же кроме рук никаких лекарств нет.
– Ты и руками вылечишь любо-дорого. К тому же думаю, что доктор Фиш в такую глушь всё равно не приедет – он самый дорогой доктор в Питере, к нему и там попасть невозможно.
Мы въехали в село. Было оно, по нынешним понятиям, велико и, что удивительно, с мощеной тесаным песчаником дорогой! Такого великолепия я пока еще не видел. Избы также были вполне приличные и построены по плану, стояли на равном расстоянии друг от друга вдоль дороги. К тому же почти все были с небольшими палисадниками. В центре села высилась каменная церковь, как я уже отмечал, была она пятикупольной, с отдельно стоящей колокольней. Такому нарядному храму мог позавидовать иной город.
– Не знаешь, кто эта Закраевская? – спросил я предка.
– Не знаю, про дворянский род Закревских слышал, есть еще поляк Игнатий Закржевский, тот бунтовал в Варшаве, а графов Закраевских не встречал.
– Видимо, графиня богачка, посмотри какое у нее большое село!
– Пожалуй, что богата, если в управляющих держит барона.
Наконец мы проехали само село и оказались в аллее из молодых вязов, в конце которой угадывалась усадьба. Дорога здесь была еще лучше, чем в селе, гладкая и чистая.
Карл Францевич изредка оглядывался на нас через плечо из своего ландо и приветливо улыбался. Аллея окончилась красивыми чугунными воротами не многим скромнее, чем при входе в Летний сад. По их бокам стояли сторожевые башенки, но не по русской моде в виде кирпичных цилиндров, венчанных богатырскими шлемами, а в европейском, готическом стиле со многими архитектурными излишествами, вроде орнаментной резьбы по камню и горельефов из жизни античных героев.
Всё это содержалось в превосходном состоянии и не производило впечатления понтов недавних нуворишей.
– Затейливая, видать, старуха эта Закраевская! – уважительно сказал Антон Иванович. – По-царски живет.
Мы проехали мимо вставших на караул привратников, одетых в лиловые кафтаны с золотыми позументами, в начищенных медных шлемах.
– Ну, выдаете, романтики! – с восхищением сказал я.
– Ты, что имеешь в виду? – подозрительно спросил предок, неодобрительно относящийся к моему ироничному отношению к его галантной эпохе.
– Скажи, зачем в провинции, в глуши, в пустых воротах ставить разодетых часовых?! Хорошо, что еще без алебард или шашек «на караул». Тоже мне, мавзолей!
– Что за мавзолей? Из семи чудес света? – проигнорировав мой вопрос, поинтересовался Антон Иванович.
– Причем тут чудеса света? – не понял я. – А, ты о мавзолее. Я имел в виду другой мавзолей, не гробницу царя Мавзола, а новый, в Москве, в котором лежат нетленные мощи нашего бывшего вождя.
– Значит, и у вас есть в душе вера! – обрадовался поручик. – А то мне сдавалось, что вы совсем от Бога отошли.
– Это другого рода мощи, и вождь не христианин, а пророк и основатель другой религии.
– Сложно говоришь, загадками. Мощи они и есть мощи.
Продолжить диспут о мощах и святынях нам не удалось, ландо свернуло на боковую аллею, и мы подъехали за ним к господскому дому. Был он, учитывая другие признаки богатства старухи, не очень велик, хотя и прекрасно смотрелся, удачно вписываясь в густую дубовую рощу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95