.. Какие у нее глаза! Большие,
темные. Я мог бы легко влюбиться в такую девушку, - подумал Чилдэн. И
какой трагичной стала бы тогда вся моя жизнь - будто она и без того еще
недостаточно тяжела! Черные волосы, прибранные в модную прическу, покрытые
лаком ногти, мочки ушей, чуть оттянутые длинными медными сережками ручной
работы.
- Ваши серьги, - пробормотал он. - Вы их, наверное, здесь приобрели?
- Нет, - ответила девушка. - Дома.
Чилдэн понимающе кивнул. Здесь не было места современному
американскому искусству. В таком магазине, как у него, могло быть
представлено только прошлое.
- Вы здесь давно? - спросил он. - У нас, в Сан-Франциско?
- Даже потерял счет времени, - ответил парень. - Работаю в комиссии
по планированию жизненного уровня экономически неблагополучных районов.
Лицо его сияло гордостью. Он не имел никакого отношения к военным. Не
был одним из жующих жвачку плохо воспитанных призывников с характерными
жадными крестьянскими лицами, одним из тех, что шатаются по Маркет-стрит,
с отвисшими челюстями, глазея на непристойные рекламы, афиши
секс-кинотеатров, на стрелковые тиры, на дешевые ночные клубы с
фотографиями блондинок не первой молодости, зажимающих морщинистыми
пальцами голые соски и зазывно глядящих на прохожих; на грязные трущобы,
из которых доносятся душераздирающие вопли джаза; на покосившиеся бараки
из жести и фанеры, выросшие повсюду как грибы, еще до того, как на город
упала последняя авиабомба. Нет - этот человек принадлежал к элите.
Культурный, образованный, пожалуй даже в большей степени, чем мистер
Тагоми, который был высокопоставленным чиновником одной из главных
торговых миссий на тихоокеанском побережье. Тагоми был уже немолодым
человеком - его взгляды и вкусы сформировались еще во времена военного
правительства.
- Вы хотите приобрести произведения американского народного искусства
в качестве подарка? - спросил Чилдэн. - Или чтобы украсить свою новую
квартиру?
Если бы только оказалось верным его последнее предположение... Сердце
его екнуло.
- Вы совершенно правы, - подтвердила девушка. - Мы начинаем
обставлять квартиру. Вы могли бы помочь нам?
- Несомненно. Мы можем встретиться у вас дома, - предложил Чилдэн. -
Я захвачу с собой несколько баулов с образцами. В любое удобное для вас
время. В этом ведь и заключается моя работа.
Он потупил глаза, чтобы не выдать свое страстное желание побывать у
них в доме. Здесь, пожалуй, пахло не одной тысячей долларов.
- Вот сейчас, - продолжил он, - я как раз ожидаю обеденный стол из
Новой Англии, кленовый, без единого гвоздя - весь на деревянных шпунтах.
Невообразимой красоты и эстетической ценности. И зеркало времен войны 1812
года. А еще предметы художественных промыслов аборигенов, например, целый
комплект ковровых дорожек из козьей шерсти, выкрашенных растительными
красителями.
- Мне лично, - вступил в разговор мужчина, - больше по вкусу
городское искусство.
- Да, сэр, - с жаром подхватил Чилдэн, - послушайте, есть у меня одна
роспись на досках, состоящая из четырех секций, - оригинальное
произведение времен освоения Запада, изображающее Горация Грили. Предмет
мечтаний коллекционеров.
- О... - протянул мужчина, его черные глаза загорелись.
- И музыкальный автомат 1920 года, переделанный под бар.
- О!
- И кое-что еще, например, подписанная картина кисти Джина Харлоу.
Мужчина был в восторге.
- Значит, договорились? - налегал Чилдэн, стараясь не упустить
подходящий психологический момент. Из внутреннего кармана пиджака он
извлек авторучку и блокнот. - Я запишу вашу фамилию и адрес.
Молодая чета уже покинула магазин, а Чилдэн еще долго стоял, заложив
руки за спину и глядя на улицу. Радость переполняла его. Если бы такими же
удачными были все остальные дни работы магазина! Для него это была не
просто удачная сделка. Ему предоставлялась возможность побывать в гостях у
четы японцев, у них дома, к тому же принимать его они будут как
интересного человека, а не просто как янки или как торгаша. Да, это уже
совершенно другие, новые люди, принадлежащие к поколению, которое не
помнит ни довоенных дней, ни самой войны - именно они-то и являются
надеждой мира. Различие в положении для них не имеет никакого значения.
Оно исчезнет вообще, подумал Чилдэн. Когда-нибудь. Само понятие
положения, статуса. И все станут не господами и слугами, а просто людьми.
И все же он был очень не уверен в себе, мысленно представляя, как
будет стучаться в их дверь. Он еще раз проверил свои записи. Казоура. Они
непременно предложат ему чай. Как ему вести себя в этом случае? Что
надлежит делать в каждый отдельный момент чаепития? Он может опозориться,
как дикарь, совершив какой-нибудь ложный шаг, который покажется им
неприятным.
Девушку зовут Бетти. У него не выходило из головы выражение ее лица.
Нежные, полные сочувствия глаза. Даже за то небольшое время, что она
провела в магазине, ей, казалось, с большой проницательностью удалось
разглядеть и надежды его, и разочарования.
Надежды... Он вдруг почувствовал легкое головокружение. Ну что за
мечты, граничащие с безумием, если не самоубийством, позволил он себе? Да,
такое случалось, определенные отношения между японцами и янки, хотя,
большей частью, между японцами-мужчинами и янки-женщинами. Но здесь... Он
ужаснулся от самой мысли об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100