И, как у женщины, мундштук из слоновой кости.
Несомненно, он.
- Герр Хуго Рейсс? - произнес Тагоми.
Немец наклонил голову.
- Так уж сложилось, - сказал Тагоми, - что уже в течение длительного
времени вы и я все свои дела улаживаем по почте, телефону и так далее. Но
никогда до сих пор не встречались лицом к лицу.
- Большая для меня честь, - произнес Хуго Рейсс, сделав несколько
шагов навстречу, - даже несмотря на прискорбно огорчительные
обстоятельства...
- Весьма сомневаюсь, - прервал его Тагоми.
Немец удивленно поднял бровь.
- Простите меня, - сказал Тагоми. - Что-то мое восприятие несколько
затуманилось из-за указанных вами обстоятельств. Непрочность телесной
субстанции - такой можно сделать вывод.
- Это ужасно, - сказал Рейсс, качая головой. - Когда я впервые...
Тагоми снова не дал ему договорить.
- Прежде чем вы начнете свой молебен, позвольте мне сказать несколько
слов.
- Конечно.
- Я лично застрелил двух ваших агентов СД, - сказал Тагоми.
- Полицейское управление Сан-Франциско вызвало меня, - начал Рейсс,
обволакивая обоих зловонными клубами сигаретного дыма. - Я несколько часов
провел в участке на Кэрни-стрит и в морге, а потом мне дали прочесть
отчет, который ваши люди передали в следственный отдел полиции. Это,
безусловно, ужасно.
Тагоми хранил молчание.
- Тем не менее, - продолжал Рейсс, - утверждение о том, что эти
террористы связаны с Рейхом, ничем не подтверждается. Я лично считаю, что
весь этот инцидент - какое-то сплошное безумие. Я не сомневаюсь в том, что
вы поступили совершенно правильно, мистер Тагори.
- Тагоми.
- Вот вам моя рука, - произнес консул, протягивая руку. - Давайте
пожмем друг другу руки в знак джентльменского соглашения больше не
возвращаться к этой теме. Она недостойна нашего внимания, особенно в этот
переломный период, когда любая неразумная излишняя гласность может только
еще больше воспламенить умонастроение толпы во вред интересам обеих наших
стран.
- Вина за это, тем не менее, так и остается на моей совести, - сказал
Тагоми. - Кровь, герр Рейсс, не смывается столь же легко, как чернила.
Консула, казалось, эти слова повергли в замешательство.
- Я страстно желаю получить прощение, - продолжал Тагоми, - хотя вы и
не в состоянии дать мне его. Никто не в состоянии. Я намерен с этой целью
прочесть знаменитые записки древнего богослова из Массачусетса
преподобного Мэси. В них много говорится, как мне сказали о людской вине,
адском пламени и других подобных материях.
Консул пристально смотрел на Тагоми, быстро делая одну затяжку
сигареты за другой.
- Позвольте довести до вашего сведения, что ваше государство близко к
совершению еще большей подлости, чем прежде. Вам известна гексаграмма
"Бездна"? Выступая как частное лицо, не как представитель японских
официальных кругов, я публично заявляю: сердце сжимается от ужаса. Грядет
кровавая бойня, не имеющая никакого сравнения с прошлыми. И все же даже
теперь вы все свои силы тратите на достижение ничтожных эгоистических
целей и удовлетворение личных амбиций. Для всех вас самое главное - взять
верх над соперничающей группировкой: например, СД, не так ли? В то время
как вы ставите в очень щекотливое положение герра Крауса фон Меера... -
продолжать дальше он не мог. Что-то тяжелое навалилось на грудь. Как в
детстве, мелькнуло в голове. Приступ удушья, когда он сердился на свою
мать.
- Я страдаю, - сказал он Рейссу, уже потушившему свою сигарету, - от
болезни, которая развивалась все эти долгие годы, но которая вошла в более
опасную стадию в тот день, когда я, человек маленький, услышал, как
бахвалятся своими безумными шальными выходками ваши вожди. И что бы вы не
делали, вероятность излечения от нее равна нулю. Для вас, сэр, тоже. И
если говорить языком преподобного Мэси, насколько верно я запомнил его
слова: покайтесь!
Голос германского посла прозвучал хрипло.
- Вы верно запомнили. - Он поклонился и дрожащими пальцами поднес
зажигалку к новой сигарете.
Из кабинета вышел Рамсэй. В руках у него была папка с документами.
Тагоми, который теперь стоял молча, пытаясь восстановить дыхание, он тихо
шепнул:
- Пока он здесь. Текущие дела, относящиеся к его служебным
обязанностям.
Тагоми машинально взял в руки протянутые бумаги. Взглянул на них.
Форма 20-50. Запрос правительства Рейха через его представителя в ТША
консула фрейгерра Хуго Рейсса с репатриации уголовного преступника,
находящегося в настоящее время под стражей в Управлении полиции
Сан-Франциско. Еврея по имени Фрэнк Фринк, гражданина - согласно закону от
июня 1960 года, имеющего обратную силу - Германии. Подлежащего взятию под
стражу согласно законам Рейха и так далее. Тагоми еще раз пробежал глазами
содержание запроса.
- Подпишите, сэр, - сказал Рамсэй, - сегодняшней датой. Окончание
данного дела по запросу германского правительства. - Он с нескрываемой
неприязнью смотрел на консула, протягивая авторучку Тагоми.
- Нет, - не согласился Тагоми и вернул форму 20-50 Рамсэю. Затем он
неожиданно выхватил бумаги из рук Рамсэя и быстро написал в самом низу:
"Освободить из-под стражи. Высшая торговая миссия, Сан-Франциско. На
основании дополнения к военному соглашению 1947 года. Тагоми". Одну копию
он вручил германскому консулу, остальные вместе с оригиналом отдал Рамсэю.
- До свидания, герр Рейсс, - сказал он и поклонился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100