— Система, которая лично у меня, если хочешь знать, вызывает к этому представителю колхозного крестьянства, овладевшему если не высотами, то, во всяком случае, высокими ступенями кибернетики, глубокое уважение. Как и у многих из нас, у него есть любимая девушка, которая, по его мнению, недооценивает его чувств и в честь которой он хочет совершить как можно больше рыцарских подвигов.
— Очень даже дооценивает, — сказал Альберт, и его полные румяные щеки смешно надулись, словно он не сказал, а выдул эти слова.
— Утешительно, но сути дела не меняет. А система такая: шесть часов пятнадцать минут утра. Девушка сладко спит и видит розовые сны, а электрические часы, сконструированные Альбертом и показывающие время с точностью до нескольких наносекунд — миллиардных долей секунды, уже подают сигнал, и машина включает электрический чайник. Еще через пять минут те же часы, выполняя заданную им программу, включают маленький мотор, и в окне открывается форточка. Через десять минут машина подключает магнитофон и начинает говорить тихим и ласковым голосом нашего Альберта: «Милая Роксана, уже шесть часов двадцать минут, пора просыпаться. Доброе утро, моя дорогая». Роксана, конечно, на эти нежные слова ноль внимания, и продолжает сладко спать... Тогда машина усиливает звук, хотя слова остаются такими же нежными. Тут уж так просто не полежишь, Роксана поворачивается на другой бок, не открывая своих, прямо скажем, чудесных глаз, говорит ласково: «Иди-ка ты, мой милый, ко всем чертям, мы с тобой вчера гуляли до половины первого, а потом еще полчаса в подъезде целовались, так дай мне еще хотя бы пять минуточек поспать!» Но машина неумолима, программа милосердия у нее на этот случай не отработана, и потому она повторяет нежные Альбертовы слова, а потом включает музыку Баха, и все инструменты, от органа до барабанов и литавр, играют на полную мощность. Музыка прекрасна, но спать под нее, увы, невозможно. Роксане, хочет она того или нет, приходится вставать, хотя бы для того, чтобы выключить магнитофон. А тут уже автоматически включается обычное человеческое сознание: Роксана видит, что времени в обрез, только умыться, одеться и бежать на работу, хорошо, что чайник уже кипит и комната проветрена... А ты говоришь, для чего человеку конструировать ЭВМ.
Демид слушал рассказ Данилы с некоторым страхом: а не обидится ли Альберт? Но парень только довольно щурил свои светлые глаза, растянув пухлые губы в улыбке, будто слова рассказчика звучали для него как настоящая музыка.
— Причем, — продолжал Данила, — не забывайте, что машина эта собрана из интегральных микросхем и стоит по классу в одном ряду с машинами, которые выпускает наш завод.
— Подожди, — сказал Демид, — а где же он схемы берет? На заводе?
— Видишь ли, — торжественно заметил Данила Званцов,— конечно, детали у нас мелкие, любую можно положить в карман и вынести, но нет у нас на ВУМе мелких воришек. Все дело в наносекундах.
— При чем тут наносекунды? Какое они имеют отношение ко всему этому?..
— Самое прямое. На заводах микросхемы проходят очень строгий контроль. Скажем, если эта схема должна послать свой сигнал точно между пятисотой и пятьсот двадцать второй наносекундой, то это должно случиться именно в это время, не раньше и не позже, иначе сигнал попадет совсем не туда, куда нужно. Требования здесь жесткие. И вот, скажем, у микросхемы КИЛБ-554 время задержки больше чем двадцать две наносекунды, тогда вся эта схема — брак. Ее могут, конечно, использовать в приборах, где допуски больше, но чаще всего уценивают и передают в магазин «Юный техник» или «Укрточприбор», в которых каждый человек имеет право, выбив чек на двадцать шесть копеек, приобрести такую схему.
— Ты, кажется, смеешься надо мной, — неожиданно проговорил Альберт, — а напрасно: я когда-нибудь приглашу тебя, и ты убедишься, что эта система работает безотказно, она моя гордость.
— Система или Роксана? — не удержался Данила.
— И система, и Роксана, — без тени обиды ответил Альберт. — Для того чтобы все это разработать и собрать, нужно было прежде всего здорово пошевелить мозгами. Ты рассказывал, надеясь, что все будут смеяться, а никто даже не улыбнулся. Вот что значит кибернетика.
— Какое у тебя образование? — спросил Демид.
— Радиотехникум. Сейчас на первом курсе политехнического, заочно.
— И ты сам все это разработал?
— Ну, эта проблема не из сложных, — сказал Валера, — такую машину сможет сконструировать каждый из нас.
В этот момент дверь распахнулась.
— Пожалуйста, к столу, — пригласила Ольга Степановна, появляясь на пороге.
— Просим, — добавила Ганя. У нее с Ольгой Степановной, видно было по всему, сразу установилось душевное взаимопонимание.
— Простите, — вдруг сказал Альберт, — но мне сейчас некогда. У меня... у меня свидание.
— Где она тебя ждет? — спросила Ольга Степановна.
— Здесь, — замялся Альберт, — неподалеку.
— Мы будем рады увидеть твою девушку и познакомиться с нею.
— Правда? — Круглое лицо Альберта покраснело так, что стало напоминать налитую сладким соком спелую вишню, — я только не знаю, будет ли она... Нет, она будет рада...
— Беги и от нашего имени пригласи ее, ждем! — сказал Демид.
— Я уже исчез, — крикнул Альберт в дверях.
— Прошу, товарищи, — еще раз пригласила Ольга Степановна.
Все вместе вышли из дверей Демидовой квартиры, и юноша с наслаждением запер ее, почувствовав в ладони холодную тяжесть маленького ключа.
Странная вещь: квартира Демида, хотя все вещи были вроде бы правильно расставлены, производила впечатление мебельного магазина, а комната Ольги Степановны уже казалась обжитой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110