Народу пришло — не протолкнуться. Демид с трудом пробрался в угол, устроился на подоконнике. Парторг произнес короткую речь о значении этого пролетарского праздника, потом председатель цехкома профсоюза огласил список передовиков соцсоревнования. Было там и его имя...
А потом поднялся из-за стола начальник цеха.
— Товарищи, я хочу выполнить приятную обязанность: вручить награду, которую с полным правом можно было бы назвать рабочим орденом. Что такое честь рабочего? Это прежде всего качество его работы. В нашем цехе есть человек, чья работа всегда была безупречной. Ни разу техконтроль не возвратил на доводку собранные и отрегулированные им тэзы или панели. Товарищ Хорол, пожалуйста, к столу.
Демид не тронулся с места, будто речь шла не о нем. Он даже оглянулся, глазами отыскивая этого самого Хо- рола, которого приглашают к столу президиума.
Крепкий кулачок Гани Пальчик больно ткнул его в ребро.
— Ты что, оглох, приди в себя!
И только тогда он поднялся и пошел. Остановился возле стола, посмотрел в зал. Лучше бы ему сквозь землю провалиться.
— Ничего не скажешь, очень интеллектуальное лицо,— это подал голос Альберт Лоботряс, и добродушный смешок пронесся по залу.
— Тише, товарищи,— навел порядок начальник цеха.— Товарищ Хорол, вы работаете в нашем цехе полтора года, начали работать со вторым разрядом, сейчас имеете пятый. И ни одного случая брака! Администрация цеха вручает вам личное клеймо. Это значит, что техконтроль, начиная с сегодняшнего дня, не проверяет
вашей работы. Изделия, на которых стоит персональное клеймо Демида Хорола, безупречны. У нас уже больше пятидесяти рабочих удостоены этой чести. Хотите что- нибудь сказать?
— Спасибо,— тихо сказал Демид.
С завода он вышел вместе с Альбертом Лоботрясом.
— Рад? — спросил Альберт.
— Честно говоря, рад, на руках хочется пройтись.
— А это, знаешь, хитрая штука — личное клеймо. Заставляет по десять раз один и тот же тэз перепроверять. Одно дело, когда контролер следит за твоей ошибкой, и совсем иное, когда ты сам за все отвечаешь. И работать без него куда легче...
— У тебя есть такое клеймо?
— Нет. Я и не стараюсь его заслужить. Пусть меня лучше контролер проверяет — спокойнее. А то я однажды видел, как радиомонтажник, обладатель вот такого же личного клейма, разыскивал на складе сданную им продукцию. Показалось ему, что там не все благополучно. А я хочу спать спокойно.
— А я как спал спокойно, так и собираюсь спать,— сказал Демид,— но ты прав, ответственности поприбавится...
— Вот то-то и оно,— многозначительно произнес Альберт, но Демид так был занят своими мыслями, что не заметил за этой многозначительностью обыкновенную зависть.
Рука сама нажала в лифте на кнопку восьмого этажа, где была квартира Ольги Степановны. Позвонил в дверь, звонок тут же отозвался нежной мелодией, и на пороге появилась учительница. Седые, коротко подстриженные, легкие волосы серебристым нимбом окружали голову, маленькая, сухощавая, но еще энергичная, во рту привычная папироса.
— А у меня праздник, Ольга Степановна!
Вошел и показал круглую коробочку из белого металла, открыл крышечку с ручкой, на оборотной стороне — печать: две буквы и номер.
— Что это такое, объясни.
— Мое персональное клеймо! Это значит, что мне доверяют, что я стал настоящим мастером, и, верите ли.
Ольга Степановна, я так рад, будто меня орденом наградили.
Ольга Степановна села в кресло, раскрыла коробочку, долго молча смотрела на печатку, потом перевела взгляд на Демида, и в уголках ее глаз юноша заметил сверкнувшие слезы.
— Это от радости,— улыбнулась учительница.— Не тревожься. Сейчас будем пить кофе.— Минуту помолчала, потом добавила: — Ты почаще мне звони... Худо иногда мне бывает. Нет, нет, ты не пугайся, я еще до ста лет доживу, но сам понимаешь, все-таки страшновато. Я недавно на Байковом кладбище была, просто так, погулять ездила. Сколько там знакомых, друзей, подруг... А я все еще живу.
— Ольга Степановна, почему вы об этом заговорили?
— Сама не знаю. Одним словом, звони мне почаще.
Солнце уже село, и Киев, принаряженный к празднику, светился, переливаясь всеми огнями, оправленный в бирюзу парков, скверов, садов, как девушка в зеленом венке с яркими цветами. Демид представил себе, как завтра пойдет на демонстрацию, пройдет по Крещатику, а вокруг будут полыхать знамена, лозунги и на огромном плакате, который пронесут перед трибунами, будет написано: «ВУМ», и вокруг него будут люди, и они тоже — ВУМ, и машины, которые вычисляют орбиты космических кораблей, и маленькое персональное клеймо, лежавшее у него в кармане,— все это ВУМ, и он уже не может представить себя вне завода. Любимая работа вошла в жизнь, и гордо, радостно стало на сердце. Выходит, он, Демид Хорол, не лишним человеком оказался в этом огромном деле. Захотелось подхватить на руки милую Ольгу Степановну и закружиться с ней в вальсе, мелодия которого звучала в его груди. Но он сдержался: старая учительница разливала кофе, а это для нее было священнодействием.
Глава семнадцатая
Валера Пальчик подошел к рабочему столу Демида, отлаживающего очередной дешифратор, и сказал подчеркнуто официально:
— Так вот, товарищ Хорол, на некоторое время наши ежедневные свидания отменяются.
— Ты что, меня с работы увольняешь? — удивился Демид.
— Нет, в бригаде ты мне еще пригодишься, но немного позднее. Тебя посылают в командировку.
— Далеко?
-т- Не знаю. Ты и Данила Званцов поступаете в распоряжение бригадира Павлова из десятого цеха на неопределенное время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110