Крупная женщина, но не то чтобы толстая: она
слишком много работала на свой пансион, чтобы растолстеть. Ее формы
производили впечатление чего-то героического. Следить за ней, орудующей у
восьмиконфорочной электрической плиты, было все равно, что наблюдать
безостановочное движение прилива или перемещение песчаных дюн.
Она любила завтракать в одиночестве, планируя работу на день. Работы
хватало: среда - день перемены белья, а у нее целых девять постояльцев,
считая этого нового, Мерса. В доме три этажа и семнадцать комнат. Полы
должны быть вымыты, лестницы вычищены, перила... ковер в гостиной... Надо
бы позвать Хорька Крэйга в помощь, если он не отсыпается после запоя.
Задняя дверь открылась как раз, когда она садилась к столу.
- Привет, Ирвин. Добавь, пожалуйста, сверх заказа еще кварту молока и
галлон того лимонада.
- Конечно, - ответил он обреченным тоном, - я знал, что сегодня такой
день.
Она пропустила это мимо ушей. Вин Пурингтон всегда найдет, на что
пожаловаться, хотя, видит Бог, он мог бы быть счастливей всех на свете с
тех пор, как его чертова кошка свалилась с лестницы и свернула себе шею.
Ровно в четверть шестого, когда она допила вторую чашку кофе и
закуривала "Честерфилд", туго свернутый "Пресс-герольд" стукнулся о стену
дома и упал в розовый куст. Этот парень Килби совсем распустился - третий
промах за неделю. Ничего, она еще посидит. Утреннее солнце так чудесно
светит в окна. Это у нее лучшее время дня - пока Гровер Веррилл и Мики
Сильвестр еще не спустились стряпать себе завтраки перед тем, как
отправляться на свою текстильную фабрику.
И как будто накликала: тяжелые шаги Сильвестра послышались на
лестнице.
Она тяжело поднялась и отправилась во двор спасать газету.

6:05.
Громкий плач ребенка пронзил утренний сон Сэнди Макдуглас, и она
встала, не открывая глаз. Ребенок закричал громче.
- Заткнись! - крикнула она. - Иду!
Она прошла по узкому коридору трейлера в кухню - худощавая, теряющая
остатки девичьей прелести. Вытащила бутылочку с молоком из холодильника,
раздумала подогревать ее. Если так умираешь по молоку, пузырь, можешь пить
его холодным.
Она сердито смотрела на ребенка. Во что это он вывозил руки? И на
стене... Откуда это могло взяться и что это такое?
Ей было семнадцать лет, и замуж за Ройса Макдугласа она вышла на
шестом месяце беременности. Не удивительно, что тогда замужество казалось
благословением - почти таким же, какое давал отец Кэллахен. Теперь оно
казалось кучей дерьма.
Именно того, в котором Рэнди, как она с отчаяньем убедилась, вывозил
руки, стену и волосы.
Она стояла с бутылочкой в руке, тупо глядя перед собой.
Так вот для чего она оставила школу, друзей, надежду стать
манекенщицей. Для этого дрянного трейлера, для мужа, который весь день на
фабрике, а весь вечер пьет или играет в карты, для ребенка, точь-в-точь
похожего на отца.
Тот вопил во весь голос.
- Заткнись! - вдруг заорала она и швырнула в него пластиковой
бутылочкой. Бутылочка опрокинула его на спину, и вопли Рэнди сделались
невыносимыми. Он лежал, задыхаясь, в кроватке, лицо его стало пурпурным.
- Прости, - прошептала она. - Иисус, Мария и Иосиф. Мне жаль! Ты в
порядке, Рэнди? Сейчас мамочка тебя почистит.
Когда она вернулась с мокрой тряпкой, оба глаза Рэнди заплыли и под
ними наливался синяк. Но он взял бутылочку и беззубо улыбнулся, когда она
вытирала ему лицо.
"Скажу Рою, что он упал с пеленального столика, - подумала Сэнди. -
Он поверит. О Боже, пусть он поверит".

6:45.
Большинство рабочего населения Салема Лота направлялось на работу.
Майк Райсон принадлежал к немногим, которые работали в городе. Он числился
садовником, но работал на трех городских кладбищах. Летом дела хватало, но
зимой ему делать было нечего - так, во всяком случае, считали многие.
Зимой он помогал гробовщику.
Насвистывая, он свернул с Бернс-роуд, уже готовясь выйти из машины и
отпереть кладбищенские ворота... и вдруг резко нажал на тормоза.
С железных ворот вниз головой свисало тело собаки, и земля под ним
размокла от крови.
Майк выскочил из машины и подбежал к воротам. Он натянул рукавицы и
поднял собачью голову - та поддалась с ужасающей бескостной легкостью, и
он увидел остекленевшие глаза Пурингтоновой дворняги Дока. Собака висела
на остриях ограды, как овечья туша у мясника. Мухи, еще медлительные в
утреннем холодке, собирались вокруг.
Борясь с тошнотой, Майк снял собаку с ворот. Кладбищенский вандализм
не был для него новостью, но такого он еще не видел. Обычно ограничивались
опрокидыванием надгробий, выцарапыванием кощунственных надписей и
развешиванием бумажных скелетов. Но если это убийство - дело детишек, они
настоящие мерзавцы. Вин умрет от горя.
Он подумал, не следует ли сразу отвезти собаку в город Перкинсу
Джиллеспи, но решил, что это подождет. Он может отвезти беднягу Дока в
обеденное время: не похоже, чтобы ему сегодня захотелось есть.
Он отпер ворота. Придется еще мыть их. Вряд ли удастся сегодня
попасть на другое кладбище. Он припарковал машину за воротами, больше не
насвистывая. День померк.

8:00.
Желтые школьные автобусы собирали детей, ожидавших на улице с
завтраками в корзинках. Чарли Родс объезжал Восточный Салем и верхнюю
часть Джойнтер-авеню.
В его автобусе ездили самые послушные дети во всем городе, да и во
всем районе - если на то пошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106