Голова закружилась, перед глазами встал туман, тошнило. Самочувствие сразу же стало отвратительным.
«Вот тебе и море! Какая гадость!» — невольно хотелось крикнуть волнам.
Мы выбрались из трюма наверх и, держась за поручни, как мешки с сеном, повисли на борту. Нам было все совершенно безразлично — и блики солнца, играющие на волнах, и косяк рыбы, который с всплесками промчался мимо, и оглушительные крики чаек, которые гнались за косяком.
В это время на палубу вылез из машинного отделения небольшой парнишка лет двенадцати, в тельняшке и морских брюках; это был юнга. Он строго посмотрел на нас и сказал:
— Неопытные еще, салака! Держитесь, дяди; спервоначалу всегда так бывает. Море, оно качает. Я уж это знаю, надо перебороть, — авторитетно добавил он и скрылся в трюме.
От неожиданности я чуть не выпустил поручни и не упал за борт, потом громко расхохотался, забыв на время о качке. Представьте себе: три здоровых дядьки в блестящей морской форме, еле живые, стоят у борта и кормят море, а маленький юнга, уже опытный моряк, их поучает. Картинка, конечно, была весьма юмористическая.
Часов через пять катер вышел из свободной зоны и зашел под прикрытие берегов. Волна и качка уменьши-
лись. Еще через три часа подошли к берегу. Обсерватория была близко, и мы перенесли туда приборы. Начальник обсерватории оказался очень приятным человеком. Он принял приборы и сразу поставил их на проверку, а нас пригласил к себе пообедать. За обедом, когда выяснилось, что я страстный рыболов, начальник обещал познакомить меня с дедом, который сторожит лодки и часто выезжает ловить скумбрию. Я еще никогда в жизни не ловил эту чудесную морскую рыбу.
Дед был очень подвижной, сухопарый человек с густой шапкой совершенно белых волос. Его загорелое лицо, почти совершенно бронзовое, было иссечено морщинами. Он снабдил меня леской и наживкой. Перед вечером мы сели в лодку, отплыли от берега и бросили якорь на 20-метровой глубине. Вода была бирюзовая и зеркальная. Ветра не было. Распустили свои удочки и начали лов. Это были весьма примитивные удочки — шнур метров двадцати с небольшой гайкой и довольно большим крюком. Насадкой служили кусочки кеты. Удилища не было. Леску мы держали в руке и время от времени подергивали. Первую скумбрию поймал дед. Его леска дрогнула, он подсек и начал быстро ее выдергивать. Скоро он бросил в лодку хорошую скумбрию, которая отливала всеми цветами радуги. Она была плотная и мясистая. Дернуло леску и у меня. Я также подсек и почувствовал, что там, на удилище, ходит тяжелая рыба. Я весь загорелся, быстро выбирая леску. Но меня ждало разочарование. Оказалось, что я поймал не скумбрию, а морскую плотву. Это была вполне хорошая рыба граммов на восемьсот, но все же не скумбрия. Дед меня успокоил:
— Ничего, поймаешь еще!
И действительно, скоро я поймал свою первую скумбрию. Мы ловили до тех пор, пока не стемнело совсем. Ночь спустилась черная-черная, какие бывают только на юге. Было очень тепло. Масса светлячков поднялась в воздухе. Эти блестящие летающие звездочки и пряное благоухание незнакомой мне листвы придавали какое-то особое очарование ночи. Дед сказал:
— Сварим сейчас уху и посидим у костерка. А утром снова половим. На заре рыба берет сильно.
У него в лодке было небольшое ведерко, деревянные плошки, ложки, ржаной хлеб, соль и все, что надо
для ухи. Подплыли к берегу, ориентируясь по очертанию деревьев. Место у деда было уже знакомое, под огромным деревом, названия которого я не знал. Там были заготовлены сухие дрова. Костер весело вспыхнул. Дед очень ловко почистил рыбу, сложил ее в ведерко и повесил над огнем. Скоро запах ухи уже стал перебивать пряный аромат субтропического леса. Мы разговорились. Дед рассказывал о годах своего путешествия, о Кронштадте, Питере того времени и Японии. В Цусимском бою он попал в плен, затем был в Китае и Корее. За свою долгую жизнь он много повидал и путешествовал. Рассказы его были очень интересны.
Начался прилив. Вода стала подниматься и затапливать берег.
— «Шио»! — крикнул дед, обращаясь к воде. Я удивленно на него посмотрел. Что это значит, «шио»?
— А это сказка корейская про прилив и отлив.
Ели ли вы когда-нибудь свежую уху прямо с костра с ржаным хлебом, посыпанным солью? О, это великолепно!
После ухи дед, с наслаждением вытянувшись на земле, закурил трубку. Я попросил рассказать корейскую сказку, он охотно согласился.
КОРЕЙСКАЯ СКАЗКА
... Давным-давно на берегу моря жили два брата. Старший брат — великан, а младший — маленький-маленький, ростом с локоть, поэтому и звали его Локоток. У старшего брата была волшебная удочка, и он каждый день ходил ловить рыбу. Забросит свою удочку, крючок сам и ловит. Очень хотелось младшему брату половить рыбу волшебной удочкой, но старший брат строго-настрого запретил ему брать удочку в руки.
— Так и знай, — сказал он: — Возьмешь удочку, будет худо.
Как-то вечером, когда старший брат спал, мальчику захотелось взглянуть еще раз на волшебную удочку. «Я только посмотрю, а брать не буду», — решил он. Потом он решил: «Я только подержу ее в руках».
Но, когда он взял удочку в руки, его потянуло к морю, и он, забыв обо всем, вылез в окно и побежал ло-
вить рыбу. Ах! Зачем старший брат не сказал ему, что у волшебной удочки оторвется крючок, если ее закинет другой человек? Зачем он этого не сказал! Тогда бы ничего не случилось.
Закинул Локоток удочку — что-то потянуло, и крючок оборвался.
Испугался Локоток, бросился в море, чтобы достать крючок, а море глубокое, море сердитое подхватило его и понесло. Принесли его волны в самую пучину к морскому чудищу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68