Проф. И. В. Андреев правильно отмечает, что эта книга Гоголя — "самая
искренняя книга в русской литературе. В основном эта книга о Боге и Церкви, в
которой Гоголь так же, как и Ив. Киреевский и Хомяков призывал своих
современников к жизни в Церкви". "Религиозно-политическое значение "Переписки"
было огромное. Эта книга появилась в то время, когда в незримых глубинах
исторической жизни решалась судьба России и русской православной культуры.
Устоит ли Россия в Православии, или соблазнится атеизмом и материализмом?
Удержится ли в России православное самодержавие, или восторжествует социализм и
коммунизм? Эти вопросы были связаны и с другими, еще более глубокими,
касающимися уже судеб всего мира. Что впереди? Расцвет и прогресс безрелигиозной
гуманистической культуры, или начало пред-апокалипсического периода мировой
истории? Гоголь громко и убежденно заявил, что истина в Православии и в
православном русском самодержавии, и что решается историческое "быть или не
быть" православной русской культуре, от сохранения которой зависит и ближайшая
судьба всего мира. Мир же — при смерти, и мы вступили в пред-апокалипсический
период мировой истории". ("Религиозное лицо Гоголя").
Вместе с Достоевским Гоголь является одним из самых христианских по духу
русских писателей. Как и Достоевский, Гоголь, глубинными истоками своего
творчества исходит из Остромирова Евангелия, как правильно указывает Вогюэ.
Гоголь "внес в русскую жизнь ту тему, которая доныне является одной из
центральных тем русских исканий, — о возврате культуры к Церкви, о построении
нового церковного мировоззрения — о "православной культуре". По мнению Гоголя
вопрос о добре, о необходимости делания добра, неотвратимо стоит перед каждым
человеком, но этот вопрос не получает надлежащего ответа благодаря
антихристианской настроенности многих людей, ошибочно считающих себя
христианами. "Страшно то, — пишет Гоголь в одном месте, — что мы уже в "добре не
видим добра", то есть не в силах воспринимать подлинное, настоящее добро, как
добро".
Взгляд, что прогрессивные воззрения не могут быть органически соединены с
Православием, мешал; русским европейцам проникнуть умственным взором в духовную
сокровищницу Православия. Люди придерживавшиеся подобного взгляда видели только
факты внешней деятельности официальной Церкви, которая их не воодушевляла, так
как они считали, что вся деятельность современной Православной Церкви направлена
только на поддержание крепостного строя и Царской власти. Но за внешней
деятельностью официальной Церкви не видели духовных сокровищ Православия
хранимых и развиваемых в Оптиной Пустыне и других очагах подлинного Православия.
Вместе с Хомяковым Гоголь был одним из первых образованных людей своей
эпохи, который понял, что приверженность Православию может сочетаться с
прогрессивностью убеждений. И больше того — правильно и верно понимаемое
Православие может быть источником истинного политического и социального
прогресса. И в этом плане Гоголь является, вместе с Хомяковым и Киреевским
выдающимся борцом против усвоенного образованными слоями крепостнического
общества идейного наследства русского вольтерьянства и масонства.
Православная Церковь, утверждал Гоголь, "одна в силах разрешить все узлы
недоумения и вопросы наши, которая может неслыханное чудо в виду всей Европы,
заставив у нас всякое сословие, звание и должность войти в их законные границы и
пределы и, не изменив ничего в государстве, дать силу России, изумить весь мир
согласною стройностью того же самого организма, которым она доселе пугала, — и
эта Церковь нами незнаема! И эту Церковь, созданную для. жизни, мы до сих пор не
ввели в нашу жизнь!
— Нет, храни нас Бог защищать теперь нашу Церковь. Это значит уронить ее.
Жизнью нашей должны мы защищать нашу Церковь, которая вся есть жизнь;
благоуханием душ наших должны мы возвестить ее истину" (Письмо VIII. "Несколько
слов о нашей Церкви и духовенстве").
Ясно понимая, какую грозную опасность несет идейная неустроенность
русского образованного общества и зарождавшегося масонствующего ордена Р. И.,
Гоголь считал, что Россия может спастись только большой христианизацией русской
жизни. "Мне ставят в вину, — пишет Гоголь, — что я заговорил о Боге... Что же
делать, если наступает такое время, что поневоле говорится о Боге. Как молчать,
когда даже камни готовы завопить о Боге?" "Иконы вынесли из храма — и храм уже
не храм: летучие мыши и злые духи обитают в нем". "Мир уже не в силах прямо
встретиться с Христом и в этом его болезнь и ужас".
Все неустройство русской жизни, по мнению Гоголя, происходит от того, что
русский образованный класс перестал ценить великое духовное сокровище, которое
всегда ценил раньше русский народ — Православие.

VII

Причины ненависти Алданова к Гоголю, как и причины ненависти к его
религиозному и политическому мировоззрению основателей Ордена, вскрывает автор
книги изданной в 1957 году в Москве "Гоголь в Николаевской России" М. Гус:
"Одновременно с этим погружением в православие, в его сознании углублялась мысль
о Самодержавии, как самом Богом созданной для России форме устройства,
обеспечивающей русский народ от "страхов и ужасов" Западной Европы. Идея
преданности русскому царю соединяется у Гоголя с идеей верности православию. К
двум этим "китам" прибавляется и идея "народности" в духе того
славянско-российского национализма, который появился уже во второй редакции
"Тараса Бульбы" и во вставке в главу XI "Мертвых душ", сделанной Гоголем в
Москве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83