Но это лживый миф. Салтыков-Щедрин, бывший петрашевец,
признается в "За рубежом", что кружок Петрашевского прилепился идейно "к Франции
Сен-Симона, Кабе, Фурье, Луи Блана (масона — Б. Б.) и в особенности Жорж
Занда". "Мы не могли без сладостного трепета помыслить о "великих принципах 1789
года", "и с упоением зачитывались "Историей десятилетия" Луи Блана". По
получении сообщения о начале революции 1848 года "молодежь едва сдерживала
восторги", — свидетельствует Щедрин.
Наиболее радикально настроенные из членов Ордена, от увлечения
утопическим социализмом, перешли к увлечению Фейербахом и Марксом. В 40-х годах,
гегелевский идеализм переживал у себя на родине глубокий кризис. Левые
гегельянцы, во главе с Фейербахом и Марксом, порвали с метафизикой гегельянства
и заложили основы материалистического социализма, истолковывая идеи Гегеля, как
призыв к социальной революции.
Герцен и Бакунин, были знакомы с Марксом. Начинается пропаганда идей
Фейербаха и Маркса в России. "Это ирония судьбы, — писал позже Маркс, — что
русские, против которых я НЕПРЕРЫВНО, В ПРОДОЛЖЕНИЕ 25 ЛЕТ БОРОЛСЯ, не только
по-немецки, но и по-французски, и по-английски, всегда были моими
"благожелателями". От 1843 до 1844 г. в Париже тамошние русские аристократы
носили меня на руках. Моя работа против Прудона (1847), она же у Дункера (1859),
нигде не нашла большего сбыта, чем в России". Уже в 1847 г., в XI томе
"Энциклопедического Словаря", члены Ордена Р. И. знакомят русского читателя с
идеями Маркса и Энгельса.
В 1848 году юный Чернышевский пишет в своем дневнике: "Мне кажется, что я
стал по убеждениям и конечной цели человечества решительно партизаном
социалистов и коммунистов и крайних республиканцев, монтаньяр решительно".
Производивший следствие по делу петрашевцев чиновник Министерства
Внутренних Дел Липранди, так характеризует настроение петрашевцев: "В
большинстве молодых людей, очевидно какое-то радикальное ожесточение против
существующего порядка вещей без всяких личных причин, единственно по увлечению
"мечтательными утопиями", которые господствуют в Западной Европе и до сих пор
беспрепятственно проникали к нам путем литературы и даже училищного
преподавания. Слепо предаваясь этим утопиям, они воображают себя призванными
переродить всю общественную жизнь, переделать все человечество и готовы быть
апостолами и мучениками этого несчастного самообольщения".
"Достоевский во время допросов говорил неправду, когда заявлял
следственной Комиссии, что он не знает "доселе в чем меня обвиняют". Мне
объявили только, что я брал участие в общих разговорах у Петрашевского, говорил
"вольнодумно" и, наконец, прочел вслух литературную статью "Переписка Белинского
с Гоголем". Достоевский скрывал свое участие в кружке Дурова. А Дуров и дуровцы
были настроены не так, как Петрашевский и петрашевцы. Это была явная
революционная организация. Эта организация возникла из петрашевцев, недовольных
умеренными политическими взглядами большинства членов Кружка."
Следователь Липранди, производивший следствие по делу петрашевцев, в
своем заключении пишет, что часть петрашевцев можно назвать заговорщиками. "У
них видны намерения действовать решительно, — пишет он, — не страшась никакого
злодеяния, лишь бы только оно могло привести к желанной цели". Эту
характеристику можно без оговорок отнести к членам кружка Дурова. А Достоевский
был членом этого кружка.
Цель организации Дурова — готовить народ к восстанию. Следственная
Комиссия охарактеризовала Дурова "революционером". Кружок Дурова решил создать
тайную типографию. Проект устава кружка напоминал отдаленно знаменитый
"Катехизис революционера" Нечаева. В одном из параграфов кружка
предусматривалось "угроза наказания смертью за измену". Член кружка Григорьев в
составленной им брошюре "Солдатская беседа" призывал солдат к расправе с Царем.
Достоевский был одним из наиболее революционно настроенных членов кружка.
Член кружка Пальм указывает, что когда однажды зашел спор, допустимо ли
освободить крестьян с помощью восстания, Достоевский с пылом воскликнул:
— Так хотя бы через восстание!
Аполлон Майков, в письме к Висковатому, рассказывает, что к нему приходил
Достоевский, который говорил, что Петрашевский "дурак, актер и болтун и что у
него не выйдет ничего путного, и что люди подельнее из его посетителей задумали
дело, которое ему неизвестно и его туда не примут".
Достоевский сообщил Майкову, что участники "дела" будут печатать
революционные материалы. "И помню я, — пишет Майков, — Достоевский, сидя, как
умирающий Сократ перед друзьями, в ночной рубашке с незастегнутым воротом,
напрягал все свое красноречие о святости этого дела, о нашем долге спасти
отечество и т.д."
"Впоследствии я узнал, что типографский ручной станок был заказан в
разных частях города и за день за два до ареста был снесен и собран на квартире
одного из участников, М-ва, которого я кажется и не знал. Когда его арестовали и
делали у него обыск, на этот станок не обратили внимания, у него стояли в
кабинете разные физические и другие инструменты и аппараты, но двери опечатали.
По уходе Комиссии, домашние его сумели, не повредив печатей снять дверь с
петель и выкрали станок. Таким образом улика была уничтожена".

XXIII

Кроме утопических социалистов среди петрашевцев были уже и коммунисты,
последователи Маркса. Вот почему Маркс, находившийся возможно в связи с
Спешневым, писал в 1848 году:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83