VadikV

Генрих Эрлих
Последний волк

Генрих Эрлих
Последний волк
(опыт экзистенциального)


Часть первая

Он глубоко втянул воздух и его ноздри мелко задрож
али. Да! Запах точно стал явственнее. Он второй день бежал по его следу и се
годня ни разу не сбился с пути. Когда на него впервые пахнуло эти запахом,
чуть уловимым, он беспокойно заметался на месте. Он знал этот запах, сразу
вызвавший в нем какое-то непонятное возбуждение, но не мог вспомнить, где
и когда он сталкивался с ним.
Он находился на опушке дальнего леса, на самой краю своей огромной Терри
тории, которую он год за годом расширял, старательно метя новые границы, и
на которой за всю его уже довольно долгую жизнь Ц семь зим Ц не смел появ
иться ни один из ему подобных. Этот запах не принадлежал ни одному из обит
елей леса и в то же время был хорошо знакомым и очень близким, родным. Он ещ
е раз обежал опушку, потом стал увеличивать круги, стараясь найти источн
ик этого запаха и мучительно вспоминая, где и когда.
Уже смеркалось, когда ему удалось найти место, где запах был чуть гуще. Под
огромным дубом, среди узловых корней, начинавшихся на высоте его роста и
уходивших в землю далеко от ствола, куча листьев сохранила неуловимый от
печаток тела большого зверя, больше на его территории были только двое
Ц старый медведь, пропавший позапрошлой зимой, после дождливого, холодн
ого и голодного лета, и он сам. Здесь запах был довольно сильным, видно нек
то заночевал в этом укрытом от ветра и дождя месте после дня бесполезных
поисков добычи. Бесполезных потому, что он не почувствовал запаха свежей
крови.
Он никогда не использовал чужое лежбище, каким бы удобным оно ни было, но т
ут, не раздумывая, он лег на листву, покрыв своим телом отпечаток другого,
неизвестного, и положив голову на передние лапы, вдыхая вместе с прямым а
роматом листвы неизвестный острый запах, задремал.
Он видел сны и раньше. Чаще всего Ц после успешной охоты, когда он долго г
нал свою добычу по полям, а нагнав и утолив первый голод, перетаскивал к бл
ижайшему лесу, где наедался до сладостного рыганья и, отяжелевший, засып
ал. Во сне он всегда вновь переживал всю охоту, этот на грани возможностей
бег по полям, это упоительный миг, когда твои зубы впервые впиваются в пло
ть добычи и кровь пульсирующим фонтаном бьет в пасть. Во сне, как и наяву, н
апрягались мышцы и он также перебирал лапами, готовясь к последнему прыж
ку. Но в этот раз, после дня охоты за запахом, сон был другим.
Он видел пещеру, скупо освещаемую светом, идущим из узкого лаза, пещеру, вн
ачале казавшуюся ему огромной и потом почему-то становившейся все меньш
е и меньше. Вместе с ним, неотступно, в пещере находилась Мать, вылизывавша
я его бархатным нежным языком, подставлявшая ему тугие сладостные сосцы
, полные нежного молока, каждый глоток которого вливал в него силы, Мать, т
ревожно вслушивавшаяся в любой звук, идущий из чужого и слишком яркого м
ира за пределами пещеры. Иногда появлялся Отец, огромный, но очень худой. О
н с трудом протискивался в узкий лаз, срыгивал какие-то красно-коричневы
е куски с мелкими костями, которые он, казалось, заглатывал в страшной спе
шке, не разжевывая, слегка тыкал его в бок носом, сбивая с ног и переворачи
вая на спину, и, удовольствовавшись этой скупой отеческой лаской, немедл
енно засыпал. Ранним утром, едва начинал сереть мир за лазом, Отец просыпа
лся, напряженно, подрагивая затекшими мышцами, вытягивался, заполняя соб
ой почти весь объем пещеры, выползал через лаз, там шумно отряхивался и ис
чезал. Отец был Волк, он Ц Малыш. Однажды, когда он подрос и уже вместе с Мат
ерью, дрожа от возбуждения, рвал срыгиваемые отцом красно-коричневые ку
ски с мелкими косточками, которые казались даже слаще, чем материнское м
олоко, случилось непонятное. Отец не вернулся. Он и раньше часто отсутств
овал ночью, но в этот раз его не было уже три ночи. Мать все тревожнее вслуш
ивалась в звуки, идущие из внешнего мира, а весь последний день, покинув пе
щеру, простояла у входа, не рискуя броситься на поиски, оставив Малыша одн
ого. Малыш все громче скулил от голода и ночью бесполезно тыкался в пусты
е сосцы матери. На четвертый день он неожиданно понял, что Отец больше не п
ридет. Он ничего не знал о внешнем мире, но разом и на всю жизнь осознал, что
этот мир поглотил Отца и этот мир враждебен ему.
Мать тоже неожиданно успокоилась, больше не бегала около пещеры, напряже
нно вслушиваясь и периодически поднимая голову, нюхая воздух. Она понуро
пролежала весь день у входа в пещеру и даже не оскалила зубы, когда Малыш,
впервые нарушив ее запрет, выполз через лаз на поляну перед пещерой.
Мир был огромен, разноцветен и наполнен движеньем, звуками и запахами. Бе
лые нежные облака, тихо плывущие в бесконечной сини, слегка колеблющиеся
верхушки сосен под уходящим на покой ослепительным солнцем, гомон птиц,
методичный стук дятла, стрекот кузнечиков в ласковой, непобитой летней ж
арой траве, черно-белая бабочка, вспорхнувшая с желто-красного цветка, от
которого тугими потоками стелился вдоль земли насыщенный пьянящий аро
мат. Малыш окинул все это великолепие исподлобья одним взором, разом впи
тал запахи и вобрал звуки. Неожиданно шерсть у него на загривке стала дыб
ом и он впервые в жизни зарычал, выражая неприятие этого мира. Мать удивле
нно подняла голову, внимательно посмотрела на него и, удовлетворенная, к
ивнула, соглашаясь с его реакцией, затем поднялась, отряхнулась, сбрасыв
ая оцепенение последних дней, и, поведя головой Ц за мной, Волк Ц потруси
ла к лесу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66