У сам
ых его задних ног, как раз в одном прыжке от Волка, лежал Лобастик. Последн
ий конвульсивный удар копыта пришелся точно в его широкий, такой любимый
Волком лоб. Его глаза навеки закрылись еще до того, как из горла лося пере
стала биться кровь.
Ц За что?!
Этот вой одинокого волка был громче наполненного страстью крика самца, п
обедившего в битве за волчицу, и громче сдобренного кровью рыка стаи, заг
навшей оленя, как для желающих слышать сдавленный плач вдовы заглушает ф
анфары побед легионов.

Часть шестая

Волк по-прежнему бежал, повинуясь неведомой путев
одной звезде, на восход. Он бежал уже третий день, не встречая людей и лишь
изредка пересекая слабо укатанные дороги, бежал напрямик, часто глубоко
проваливаясь в снег и раня лапы о кромку наста, бежал до тех пор, пока мышц
ы не начинали каменеть и, скручиваясь, кричать об усталости, тогда он заби
рался в первое попавшееся укрытие и засыпал. Но и во сне ему не было покоя,
все мелькали перед глазами копыта лося и слышался треск раздробленного
черепа. Он вскакивал и опять несся вперед, не думая о еде, лишь иногда хват
ая разгоряченной пастью снег. К концу третьего дня, когда тени от елей рас
плылись и слились в сумерки, на широкой тропе, вившейся в густом лесу и кот
орой равно пользовались и животные, и люди, Волк попался. Резкий короткий
скрежет распрямляющейся пружины, глухой удар железа о кость, пронзитель
ный непроизвольный вскрик, перешедший в долгий утихающий стон.
Волк отполз чуть назад, чтобы не давить всей массой тела на защемленную п
ереднюю лапу, потом сместился немного в сторону, располагаясь точно вдол
ь капкана, и замер в ожидании, когда опадет взметнувшаяся боль.
Теперь он все ясно понял: и то, что недавно по тропе проходили люди, трое му
жчин на лыжах, и то, что капкан был поставлен неумело, если бы он был чуть вн
имательнее и осторожней, он заметил бы его без труда, даже, скорее, учуял, п
отому что капкан был протерт абы как и смазка, желтоватыми комками налип
шая в местах соединения металлических частей, источала тридцатилетнюю
прогорклость.
Ц Вот и все, Ц с грустью подумал Волк, Ц конец, глупый конец. Такой же глу
пый, как у Лобастика. Только чуть подлиннее. Интересно, как все повторяетс
я. Такой же лес, такая же зима, такой же капкан. Все как рассказывал отец о ег
о матери. Она сделала то, что положено. И в этом был смысл. По крайней мере, е
й так казалось. Она надеялась встретить Стаю, она еще могла нарожать волч
ат, она знала, что сын загонит ей добычу. А что положено делать Последнему?
Который не встретит Стаю, которому никто не нарожает детей и которому ни
кто не загонит добычу. Все бессмысленно, Ц и Волк устало закрыл глаза.

* * *

Дед проснулся, как и обычно, от первого луча солнца,
ударившего из-за дальней сопки. Много лет назад, когда скоротечный рак в т
ри месяца засушил его старуху, он сделал этот своеобразный будильник: см
енил старую, с частыми перекрестиями раму на новую с одним цельным стекл
ом, повесил на подвижных кронштейнах в углу избы, долго вымеряя разворот
и наклон, большое зеркало и передвинул кровать так, чтобы первые отблеск
и солнца попадали точно на подушку. Так он и жил по солнцу, с каждым годом в
се больше возвращаясь к простоте стародавней сельской жизни. После того
, как он ушел на пенсию после сорока лет работы главным егерем местного за
поведника, он перестал бывать и в ближайшем городе, лишь изредка навещал
старых друзей, доживавших свой век на таких же, как и его, хуторах, затеряв
шихся в густых северных лесах. Из достижений цивилизации был у него толь
ко спутниковый телефон, привезенный и насильно подаренный внучкой Ц Ма
рией, как чувствовала, что не пройдет и полгода, как в столичной квартире р
аздастся звонок и непривычно слабый голос прохрипит: «Приезжай, внуча, п
ожалуйста, что-то меня совсем скрутило». И приехала, бросив учебу и работу
, и выходила, и задержалась: «Все равно в институте академический отпуск н
а год. Поживу я тут у тебя до осени. Хорошо здесь, покойно».
Дед улыбнулся, как ребенок, уворачиваясь от солнечного зайчика. Каждое т
акое утро, начинавшееся с яркого солнечного лучика, добавляло Деду настр
оения и сил. Он с каким-то смущением вспоминал жалостливый призыв к внучк
е: «Надо же так растечься!» Ц и старался мелкими знаками внимания и забот
ы загладить свою кажущуюся вину. Вот и сегодня он тихо встал, запустил диз
ель автономной электростанции, растопил голландку, остывшую за ночь, вск
ипятил на электрической плите чайник, сварил овсянку и два яйца и только
после этого пошел будить Марию.
После легкого завтрака они по сложившейся традиции отправились на лыжн
ую прогулку, которая с каждым днем становилась все длиннее Ц по дедовск
им силам. Было не очень холодно и снег мерно скрипел под лыжами, легкий вет
ерок сдувал маленькие снежинки с елей и они искрились на солнце, медленн
о опадая на землю.
Ц Ну-ка, внуча, посмотри, что это там впереди, на тропе.
Ц Ой, дед, давай сюда, Ц закричала Мария, склонившись над попавшим в капк
ан Волком, чуть припорошенным снегом и провалившимся в ласковое забытье
окоченения. Мария скинула варежки, потрогала нос Волка, приподняла веки,
радостно воскликнула: «Живой!»
Ц Ну что делают, сволочи, Ц Дед недовольно качал головой, рассматривая к
апкан, Ц говорил я тебе, что какие-то чужие в наших краях объявились, швал
ь городская, а ты не верила. Давай, подсоби.
Дед вытащил из-за спины из-за пояса небольшой топорик, без которого никог
да не ходил в лес Ц всякое в жизни бывает!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66