Побледнев до корней волос, Мисси торопливо опустила плакат.— Ой, мне и в голову не пришло…— Мисси, что здесь происходит? — послышался разгневанный мужской голос.Подневольные слушатели в ужасе обернулись. В сарай ворвался Джон Монтгомери с мертвенно-бледным лицом— Чем это ты занимаешься, дочь? — в ярости прошептал он, переводя ошеломленный взгляд с плакатов на рабов и снова устремляя его на Мисси.Мисси выпрямилась и с вызовом посмотрела на отца.— Я рассказываю этим людям об их человеческих правах.— Каких правах?— А это уж мое дело! — заявила она. — Благодаря тебе у них нет никаких прав, и я считаю, что настало время им потребовать у тебя то, что им причитается!Стиснув зубы, Джон повернулся к собравшимся.— Айзек, — с удивительной мягкостью обратился он к пожилому негру, — я прошу прощения у тебя и у всех остальных за необдуманный поступок моей дочери Можете идти.Перешептываясь и качая головами, рабы поднялись с пола и послушно вышли из сарая. Джон повернулся к Дульси:— Ты тоже можешь идти, спасибо.— Да, сэр. — И, торопливо положив плакат на стол, Дульси выскочила за дверь.Выждав еще какое-то время, Джон погрозил Мисси пальцем:— Молодая леди, я только что оказался свидетелем самой ужасающей, изменнической.. Проклятие! Пора бы тебе уже знать свое место!— Не заводись насчет моего места, па! — Мисси огорченно вздохнула — И потом, я прекрасно понимаю, что сваляла дурака.— Вот как? — Кажется, впервые Джон растерялся. Но он быстро взял себя в руки и спросил: — А ты понимаешь, что безрассудно играла жизнями этих людей, подстрекая их к мятежу?— Да! А ты можешь не кривя душой утверждать, что не играешь безрассудно их жизнями каждый день?Джон угрожающе прорычал:— Ну, я…— Говоря по правде, я с радостью перейду к сути проблемы, — И она храбро выпалила, уперев руки в бока: — Да, я поступила как полная идиотка! Я решила, что рабы способны сами изменить положение вещей! А оказалось, что не могут. И все потому, что ты превратил их в совершенно беспомощных людей! Ты настоящий злодей!— Вот как? Значит, я злодей? — воскликнул Джон, схватившись за сердце — Я уже говорил тебе, что хорошо обращаюсь с рабами…— Да? А скажи-ка, что это за старик, который говорил за всех остальных?В глазах Джона мелькнула горечь.— Как кто? Это Айзек.— Он говорил так правильно, — продолжала Мисси. — Он получил какое-то образование? Как это вышло?Джон вздохнул и бросил на дочь нерешительный взгляд.— Говоря по правде, мы с Айзеком вместе росли, В детстве мы вместе играли, и учитель научил нас обоих читать и писать. В конце концов наши дороги, конечно, разошлись…— А теперь ты — хозяин, а он — раб? — воскликнула Мисси. — Разве ты не понимаешь, что это неправильно?Джон тяжело вздохнул.— А разве правильно с твоей стороны заставлять этих людей желать того, чего никогда не будет?— Если не будет, так это полностью твоя вина, па. Ты не должен держать их в кабале.— В чем дело? — в отчаянии вскричал он. — Раньше тебя это совершенно не интересовало…— Теперь я стала другим человеком, — заявила Мисси. — И тебе придется принять меня целиком — даже те стороны моего характера, которые тебе не нравятся и с которыми ты не в силах примириться.Джон снял шляпу и пригладил редеющие седые волосы.— Дорогая, использование рабского труда — такова экономическая система у нас на Юге…— От этого она не становится более приемлемой. К тому же… — И Мисси закончила срывающимся голосом: — Если ты будешь и в дальнейшем держать на плантации рабов, я перестану быть твоей дочерью.Что?! — закричал он; лицо его мгновенно посерело. — Но это невозможно!— Я говорю серьезно, отец. Либо ты изменишь положение вещей, либо лишишься дочери.Сунув ему в руки плакат, она бросилась вон из сарая.С озадаченным видом Джон проводил ее взглядом, затем перевел его на плакат. Прочтя призыв «Покончим с рабством сегодня», он ахнул.А Мисси, выскочив из каретного сарая, бросилась к дубу и прислонилась к его грубой коре. Она вся дрожала, из глаз ее вот-вот польются слезы. Что с ней происходит? Всего лишь несколько недель назад ее интересовала только собственная персона. А теперь ее волнует буквально все — и Дульси, и новые подруги, и родители, и Фабиан, ее беспокоит устройство этого нового мира, где она оказалась.Фабиан… о Боже, что он с ней сотворил! Он сделал ее уязвимой, заставил раскрыть свое сердце для забот и нужд окружающих. Вот только что она обрушилась на отца — пусть правда и на ее стороне, ей как-то не по себе. Ведь она причинила ему боль и заставила его смутиться. Конечно, он не виноват в существующем положении вещей, ведь он не знает ничего другого; но она считает, что ее священный долг — просветить его, чтобы он поступил правильно.Почему? Что она за авторитет в вопросах нравственности? Или это любовь пустила корни в ее сердце, и теперь они привязывают ее к новой жизни?Она теряет себя.А может быть, наоборот — себя обретает?— О Боже, подумать только, какое количество книг! — воскликнула Мелисса, обращаясь к Люси Френч, матери своей подруги Шелли. Люси была главным библиотекарем в одном из филиалов мемфисской библиотеки.— Как хорошо, что вы согласились помочь нам сегодня, — радостно произнесла Люси.— Расставить книги на полки? — удивилась Мелисса. — Какие пустяки! Кроме того, услышав от Шелли, что вам сейчас не хватает добровольных помощников, я никак не могла оставаться безучастной.Люси улыбнулась.— Вы славная и великодушная девушка. А вот Шелли сюда не пойдет ни за какие коврижки.— Но она придет к вам во второй половине дня во вторник вместе с Лайзой и Дженнифер, — твердо сказала Мелисса.Люси удивилась, но ничего не ответила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95