– Вы сами, должно быть, чувствуете себя иногда довольно странно, когда смотритесь в зеркало и видите эту форму.
– А ведь она права, Мартин, – сказал Мунро.
– Вы когда-нибудь задавались вопросом, на чьей стороне воюете на самом деле?
– Иногда. – Хейр закурил. – В основном когда имею дело с Джо Еджем. Тогда я испытываю отвращение к форме.
– К любой форме, – добавил Крэйг. – Он совершенно неуправляем, по-моему. Грант рассказал мне довольно странную историю, которая очень точно характеризует его. Во время битвы за Британию у одного Ю-88 С был выведен из строя двигатель, и он сдался двум пилотам «спитфайров», которые летели по бокам и конвоировали его на наш ближайший аэродром. Это была удача.
– И что произошло? – спросила Женевьева.
– Внезапно с тыла появился Едж и, смеясь, словно маньяк, – все это было слышно по радио – расстреливает его в упор.
– Это ужасно, – поежилась Женевьева.
– Конечно, командир должен был отдать его под трибунал.
– Он пробовал, но его остановили сверху. Едж был асом битвы за Британию, награжден двумя Крестами за летные заслуги. Поэтому вся эта история плохо выглядела бы в газетах.
Крэйг повернулся к Хейру:
– Я уже говорил вам, герой войны – психопат.
– Я слышал эту историю, – ответил тот. – Но вы опустили одну деталь: командиром Еджа был американец. Бывший офицер эскадрильи Орлов или что-то в этом роде. Едж так и не простил его и с тех пор ненавидит американцев.
– Да, но он лучший пилот из всех, кого я когда-либо встречал, черт возьми, – отпарировал Мунро.
– Если это так, то почему в четверг летит не он, а Грант? – спросила Женевьева.
– Потому что он не летает на «лизандре», а управляет немецким самолетом «шторк», и то лишь в исключительных обстоятельствах, – ответил ей Мунро. – Полет в четверг – рутинное мероприятие.
Дверь открылась, и вошел Едж, как обычно с незажженной сигаретой в уголке рта.
– Все довольны? – Когда он подошел к столу, в помещении сразу воцарилась тишина. – Грант благополучно отбыл, сэр, – сообщил он Мунро. – Вернется назад в четверг к полудню.
– Прекрасно, – удовлетворенно пробурчал Мунро. Едж наклонился к Женевьеве так близко, что она почувствовала на своем ухе его дыхание:
– Хорошо устроились, моя сладкая? Если вам понадобится совет, дядя Джо всегда к вашим услугам.
Она сердито отшатнулась и встала:
– Пойду посмотрю, не нужна ли помощь мадам Легран.
Когда она встала, Едж расхохотался. Хейр, подняв брови, взглянул на Крэйга:
– Ему нравится во все влезать, да?
Когда Женевьева вошла в кухню, Джулия мыла посуду, наклонившись над раковиной.
– Мадам Легран, завтрак был просто великолепный. – Она взяла полотенце. – Давайте помогу.
– Меня зовут Джулия, cherie, – ответила она с теплой улыбкой.
Женевьева внезапно вспомнила, что так ее всегда называла Гортензия. Только ее, никогда Анн-Мари. Джулия Легран сразу завоевала ее симпатию. Она взяла тарелку и улыбнулась:
– Женевьева.
– Все в порядке?
– Думаю, да. Мне нравится Мартин Хейр. Великолепный человек.
– А Крэйг?
– О, он тоже… кажется… – Она пожала плечами.
– Это значит, что он вам здорово нравится, – вздохнула Джулия. – К сожалению, это всегда получается само собой, cherie, но, мне кажется, этот парень слишком часто ставит свой кувшин на край колодца.
– А Едж? – спросила Женевьева.
– Этот просто живой мертвец. Держитесь подальше от него.
Женевьева продолжала вытирать тарелки.
– А что вы здесь делаете?
– Я управляю домом и всем этим местом. Я отведу вас туда попозже. Чтобы вы устроились.
Дверь открылась, и в кухню заглянул бригадир:
– Мы с Крэйгом отправляемся в дом. У нас полно дел. Джулия ответила:
– Я приведу к вам Женевьеву попозже.
– Прекрасно. – Он вытащил из кармана письмо и протянул его Женевьеве: – Это вам. Сегодня утром я послал Картера в ваш госпиталь, чтобы он объяснил старшей сестре, что ваш отпуск следует продлить из-за тяжелой семейной утраты. Она не посылала вам свое письмо, потому что ждала, что вы вот-вот появитесь.
Конверт был аккуратно вскрыт.
– Вы прочли его? – спросила Женевьева.
– Конечно. – Он вышел, закрыв за собой дверь.
– Ах, какой он вежливый, – сказала Джулия с сарказмом.
Женевьева отложила письмо в сторону и продолжила вытирать посуду.
– Что вы делали раньше?
– Я жила во Франции. Мой муж был профессором философии в Сорбонне.
– А теперь?
– Он умер. Они пришли за нами однажды ночью – гестапо, – а он задержал их, дав возможность мне и другим скрыться. – На секунду Джулия замолчала, уставившись в пространство. – Но Крэйг вернулся за ним. Спас ему жизнь. Помог нам уехать в Англию. – Она вздохнула. – Он умер от сердечного удара в прошлом году, мой муж.
– И Крэйг Осборн спас его?
– Да, он.
– Расскажите мне о нем, – сказала Женевьева. – Все, что знаете.
– Почему бы и нет? – пожала в ответ плечами Джулия. – Его отец был американским дипломатом, мать француженкой. В детстве он жил то в Берлине, то в Париже, поэтому так свободно владеет языками. Он работал для журнала «Лайф», когда немцы взяли Париж.
– Да, как раз тогда он познакомился с моей сестрой. Вы встречались с ней?
– Лично ни разу. Крэйг связался с подпольем, в котором проводили операции по спасению евреев, отправляя их через Испанию, и едва спасся сам, когда немцы узнали, чем он занимается. Именно тогда он впервые появился в Англии и присоединился к их Секретной службе. Они называют ее ИСО. Позднее, когда американцы вступили в войну, его перевели в ОСС. – Она пожала плечами. – Но это просто названия. Все заняты одним-единственным делом. Воюют.
– Он вернулся во Францию?
– Его дважды сбрасывали с парашютом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75