Было очень холодно, даже боль в руке постепенно затихла. Подошла следующая большая волна, подхватила его, и он оказался на более спокойной воде.
«Нехорошо, мой мальчик, – сказал он себе. – Совсем нехорошо». И тут вдруг ветер снова разорвал завесу тумана и он услышал приглушенный стук мотора и заметил темный силуэт катера.
Он собрался с силами и закричал:
– Я здесь!
Потом вспомнил про люминесцентный сигнальный шарик, который Блеро дал ему, достал его из кармана, неловко перебирая замерзшими пальцами, и поднял вверх.
Туман снова закрыл огни Гросне, и Крэйгу казалось, что стук мотора исчез в ночи.
– Я здесь, сюда, черт вас дери! – закричал Осборн, когда из тумана выплыл торпедный катер, словно корабль-привидение, и стал приближаться с наветренной стороны.
Крэйг ни разу в жизни не чувствовал такого облегчения, как в тот момент, когда прожектор поймал его лучом на воде. Он начал молотить руками по воде, гребя к катеру и забыв в этот момент о своей руке, но вдруг остановился. В конструкции катера, в его внешнем виде что-то было не так. Возможно, окраска. Грязно-белый, переходящий в голубой, очевидно, для камуфляжа. На флаге, трепещущем на ветру, он заметил свастику и крест в левом верхнем углу, это был черный с алым вымпел Кригсмарин. Не английский торпедный катер, а немецкий И-бот скользил по волнам, приближаясь к нему, и Крэйг увидел на носу катера, рядом с номером, его название – «Лили Марлен».
Казалось, катер движется по инерции, моторы его слабо гудели. Крэйг подплыл к катеру, чувствуя тоску и глядя вверх на двух матросов в бескозырках и бушлатах, наблюдавших за ним. Наконец один из них перекинул через борт веревочный трап.
– Прекрасно, дружище, – сказал он на кокни. – Валяй, поднимайся.
Им пришлось помочь ему перевалиться через борт, он скорчился, и его вырвало на палубу. Он изумленно взглянул на немецкого матроса, говорившего на кокни.
– Майор Осборн, не так ли?
– Да.
Немец наклонился.
– У вас сильное кровотечение из левой руки. Лучше сразу осмотреть ее, сэр. Я санитар.
– Что здесь происходит? – спросил Осборн.
– Не могу вам сказать, сэр. Это дело капитана. Фрегатенкапитан Бергер, сэр. Вы найдете его на мостике.
Крэйг Осборн утомленно поднялся на ноги, попытался отстегнуть лямки спасательного жилета, снял его и стал, спотыкаясь, подниматься, по маленькому трапу. Он вошел в рулевую рубку и увидел у руля старшину, главного штурмана, судя по нашивкам, или главного рулевого. У маленького штурманского столика на вращающемся стуле сидел человек в мятой фуражке Кригсмарин. У нее был белый верх – такие обычно носили капитаны подлодок и капитаны И-ботов, считавшие себя элитой Кригсмарин. На капитане был старый белый свитер в высоким воротом, надетый под бушлат, он спокойно поглядел на Крэйга.
– Майор Осборн, – сказал он с американским акцентом. – Рад видеть вас на борту. Давайте выйдем отсюда. – Он повернулся к старшине и сказал по-немецки: – Так, Лансдорф. Оставьте глушители, пока не отойдем на пять миль. Курс двести десять. Скорость двадцать пять узлов до новых указаний.
– Хейр, – сказал Крэйг Осборн. – Профессор Мартин Хейр.
Тот взял сигарету из жестянки «Бенсон и Хеджес» и предложил Осборну.
– Вы знаете меня?
Крэйг дрожащими пальцами взял сигарету:
– После Йелля я стал журналистом. Работал для журнала «Лайф». Париж, Берлин. Я провел большую часть юности в этих местах. Мой отец работал в государственном департаменте. Дипломат.
– Но где мы встречались?
– Я приехал домой в отпуск, в Бостон, в апреле тридцать девятого. Один мой приятель сказал мне о курсе лекций, который вы читали в Гарварде. По-моему, по немецкой литературе, но очень политизированные, резко антифашистские. Я был на четырех из них.
– Вы были там в связи с волнениями?
– Это когда американские нацисты попытались устроить беспорядки? Именно тогда я сломал палец о челюсть одной из этих обезьян. Вы тоже были на уровне.
Осборна знобило. Открылась дверь, и появился матрос, говоривший на кокни.
– В чем дело, Шмидт? – спросил Хейр по-немецки. У Шмидта в руках было полотенце.
– Я подумал, что майору оно понадобится. Я бы также заметил, герр капитан, что он ранен в левую руку и нуждается в медицинской помощи.
– Тогда делайте свое дело, – сказал Мартин Хейр. – Действуйте.
Сидя на узкой табуретке возле маленького столика в офицерской кают-компании, Осборн смотрел, как матрос ловко перевязывает его рану.
– Немножко морфия, приятель, чтобы было полегче. – Он взял ампулу из своей аптечки и сделал Осборну укол в руку.
– Кто вы? – спросил Крэйг. – Не немец, это ясно.
– Ну, я немец по языку, точнее, мои родители были ими. Евреи, которые думали, что Лондон более гостеприимен, чем Берлин. Я родился в Уайтчепеле.
Мартин Хейр, стоя в дверях, заметил по-немецки:
– Шмидт, у вас длинный язык. Тот мгновенно подобрался:
– Яволь, герр капитан.
– Выматывайтесь отсюда.
– Цу бефель, герр капитан.
Шмидт хмыкнул и вышел, захватив свою аптечку. Хейр закурил.
– Это смешанный экипаж. Американцы и англичане, несколько евреев, но все свободно говорят по-немецки и имеют только одну официальную личность, когда находятся на корабле.
– Наш собственный И-бот, – сказал Осборн. – Я потрясен. Самый невероятный секрет из открывшихся мне за последнее время.
– Должен сказать вам, что мы играем в эту игру вполне серьезно. Обычно мы говорим только по-немецки, носим только форму Кригсмарин, даже на базе. Это вопрос вживания в роль. Конечно, парни иногда забываются. Шмидт – яркий пример.
– А где база?
– В маленьком порту под названием Холодная гавань, около Лизард-Пойнт в Корнуолле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75