– Вы дали клятву защищать вашего фюрера, священную клятву. Повторите ее!
Райсшлингер затараторил:
– Я буду беспрекословно подчиняться фюреру германского рейха и народа Адольфу Гитлеру, Главнокомандующему Вооруженными силами, и буду готов, как смелый солдат, в соответствии с этой клятвой отдать за него свою жизнь.
– Отлично, вот и держи язык за зубами, иначе я застрелю тебя. И помни: поражение есть свидетельство слабости.
Когда он был уже на пороге своего кабинета, Райсшлингер вдруг произнес:
– Я бы хотел напомнить майору об одной вещи…
– О чем же?
– Вы тоже давали клятву.
Макс Прим родился в Гамбурге в 1910-м. Его отец, школьный учитель, был убит на Западном фронте в 1917-м, он был капралом артиллерии. Его мать умерла в 1924-м, оставив ему маленькое наследство, которого едва хватило, чтобы в конце концов поступить в университет в Гейдельберге, где он изучал право.
До 1933-го у него не было работы, хотя он числился хорошим юристом. Нацисты искали способных молодых людей. Прим, как и многие другие, присоединился к ним скорее ради работы, чем по идейным соображениям. Его способности к языкам привели его в СД, разведку СС. Но перед войной ему удалось добиться назначения в действующее подразделение СС. Когда формировался 21-й парашютно-десантный батальон СС, он одним из первых вступил в него, потом служил в Северной Африке и в России. Сталинград доконал его. Там он получил пулю в голову от русского снайпера. И вот теперь он сидел здесь за столом, за много верст от войны, в сказочном замке в красивой сельской местности в Бретани.
Он поднялся наверх в свою комнату, принял душ и переоделся, придирчиво осмотрев себя в зеркале. Только серебряный череп на фуражке говорил о его принадлежности к СС, форму он носил, как у парашютиста-десантника. Не серо-голубую, как в Люфтваффе, а зеленовато-серую, армейскую. Летная блуза, брюки свободного покроя, заправленные в сапоги десантника. Золотая нашивка за ранение, Серебряный крест первой степени и золотой с серебряным значок парашютиста-десантника украшали левую сторону мундира, Рыцарский крест с дубовыми листьями и мечами висел на шее.
– Очень красиво, – сказал он себе под нос. – Ничего общего с пижонством. – Он вышел на лестничную площадку в тот момент, когда Мариза, горничная Анн-Мари, шла мимо, неся в руках стопку полотенец. – Генерал Земке у графини? – спросил он на прекрасном французском.
Она присела в реверансе:
– Я видела, как он вошел в ее комнаты пять минут назад. Они приказали подать кофе.
– Хорошо. Ваша хозяйка возвращается завтра?
– Да, майор. Он кивнул:
– Идите, я вас больше не задерживаю.
Она ушла, и Прим, глубоко вздохнув, начал подниматься по ступенькам, ведущим к спальне графини де Вуанкур.
В Холодной гавани не переставая шел дождь, туман закрыл деревья и Гранчестер-Эбби, придав ему таинственность. Женевьева и Джулия, одетые в желтые дождевики и зюйдвестки, шли в поселок.
– Ничего не стоят эти прогнозы погоды, – сердилась Джулия. – Всегда ошибаются.
– Что будет дальше?
– Бог его знает. Что-нибудь придумают.
Они подошли туда, где была пришвартована «Лили Марлен». Хейр вышел из рулевой рубки и поднялся по трапу на пристань.
– Идете в паб? – спросил он.
– Да, – сказала Джулия, – я должна приготовить ленч.
Хейр улыбнулся Женевьеве:
– Переживания прошлой ночи позади? Ну и хорошо. Я, пожалуй, присоединюсь к вам. Крэйг и Мунро пошли туда недавно вместе с Грантом. Думаю, у них военный совет.
В «Висельнике» они увидели всех троих, сидящими за столом у окна. Мунро поднял глаза:
– А, вот и вы. Мы тут кое-что обсуждаем. Присоединяйтесь.
Крэйг заметил:
– Как вы могли заметить, погода сегодня не очень хороша. Скажите им, Грант.
Молодой пилот повернулся к ним:
– Предполагалось, что сегодня ночью будет луна и сухая погода, идеальные условия. Но прогноз теперь очень плохой. Понимаете, дело не только в видимости. Мы приземляемся на обычном поле. Если оно будет слишком мокрым, то взлететь с него будет невозможно.
– Так что же нам делать? – спросила Женевьева. Вновь заговорил Крэйг:
– Метеорологи считают, что небо все-таки может очиститься к семи или восьми часам вечера.
– А если нет?
– Вы должны отправиться, моя дорогая, мы не можем задерживаться, – ответил ей Мунро. – Так что если не будет самолета, то будет быстрый катер и ночная морская прогулка благодаря любезности Кригсмарин.
– С большим удовольствием, – улыбнулся Мартин Хейр.
– Прекрасно, отложим решение – до семи вечера. Джулия поднялась:
– Всем кофе? Мунро вздохнул:
– Сколько раз я должен напоминать вам, Джулия, что я пью только чай?
– Но, бригадир, – ответила она кротко, – я вспоминаю о том, кто вы такой, только когда вижу вас. – И она ушла на кухню.
Прим постучал в дверь, открыл ее и вошел в прихожую. Шанталь сидела на стуле у дверей спальни. Она, как всегда, была нарочито недружелюбна:
– Да, майор?
– Спросите, может ли графиня принять меня. Горничная открыла дверь и вошла, плотно прикрыв створки. Спустя несколько минут она вернулась:
– Теперь можете войти.
Гортензия де Вуанкур сидела в кровати, обложенная подушками. На ней было свободное шелковое платье, золотисто-красные волосы покрывал кокетливый чепчик. На коленях у нее стоял поднос, и она с аппетитом ела круасан с маслом.
– Доброе утро, майор. Говорила ли я вам, что вы похожи на сатану в этом нелепом мундире?
Приму она необыкновенно нравилась. Всегда нравилась. Он щелкнул каблуками и по-военному отдал честь:
– Вы прекрасны, как само утро, графиня.
Она потягивала шампанское с апельсиновым соком из высокого хрустального бокала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75