Рене сидел сбоку и молча курил свою маленькую сигару, ожидая, когда понадобится Мунро. Крэйг и Женевьева сидели рядом напротив него.
Крэйг продолжил:
– Самое важное, что вам следует помнить, въехав в замок, это то, что вы Анн-Мари Треванс. Те, кто вас знает, примут этот факт без всяких колебаний. Это настолько естественно, что вам останется только не делать досадных ошибок.
– Да, это обнадеживает, – сказала она. – Хочу вам напомнить, между прочим, что мой немецкий практически не существует.
– Это не имеет значения. Все входящие в штат замка офицеры в той или иной мере говорят по-французски. Теперь давайте поговорим о том, что хорошо знала Анн-Мари. Например, немецкая военная форма. – Он открыл книгу: – Иллюстрации здесь вполне приличные.
Она пролистала несколько страниц.
– Господи, и мне нужно все это выучить?
– Хотя бы поверхностно. Что до Кригсмарин, тут проблем не будет, кроме того, вы видели форму Люфтваффе на Едже; она заметно отличается от армейской – серо-голубая с желтыми погонами.
Она задержалась на одной странице, где был изображен боец в маскировочной накидке.
– Кто это? Он даже не похож на немца. Каска совершенно другая.
– Это фальсширмягер – парашютист-десантник. Они носят особую стальную каску без окантовки, но пусть это вас не волнует. Большинство армейских мундиров выглядят как в кино. Вот форма, которую вы должны запомнить.
Он показал ей картинку, где был изображен немецкий солдат с металлическим нагрудным знаком, свисавшим с шеи.
– Фельджандармерия, – прочла Женевьева.
– Военная полиция. Эти парни могут остановить вашу машину на дороге, они же стоят на часах у ворот замка. Он может быть армейским жандармом, может служить в СС, но эта металлическая пластинка всегда отличает полицию.
– И я всегда должна быть с ними вежливой?
– Ну, в общем, ножка, показавшаяся из машины, никогда лишней не будет. – Крэйг даже не улыбнулся. – Второй важной для вас группой является СС; этих у вас в замке предостаточно. Зеленовато-серая форма, как в армии, с голубовато-зеленой окантовкой. Все остальное может меняться, но не забивайте себе этим голову. Никто не потребует от вас знания рангов. Вы всегда сможете узнать эсэсовца – от рядового до Гиммлера – по серебряному черепу с костями крест-накрест на фуражке. Ясно?
Женевьева кивнула:
– Думаю, да. Люди из Люфтваффе выглядят, как Едж, дальше идет полиция с нагрудными знаками, армия, а потом СС с черепом.
– Прекрасно, давайте перейдем к замку, – сказал Крэйг.
У них была крупномасштабная карта окрестностей и план дома, замка Вуанкур, очень подробный. Когда Женевьева посмотрела на него вблизи, воспоминания нахлынули на нее. Вспомнилась каждая лестница, каждый коридорчик и закоулок, каждая щель, в которую она залезала в детстве. Внезапно мысль о возвращении опьянила. Она успела забыть, как любила это место.
– Они ничего не изменили в доме, только сделали пулеметные гнезда. – Рене наклонился над планом и пометил их черным карандашом. – По всему периметру стены пропустили провод, чтобы установить электрическую сигнальную систему. Ворота все время охраняются, там установлен обычный турникет. Вся система безопасности базируется на так называемой «охране от воров». Этим занимаются эсэсовцы, а они хорошо знают свое дело, ма-амзель. Они не допускают ошибок. Даже ненавидя их, нельзя не признавать фактов.
– Он пытается деликатно, не обижая моих патриотических чувств американца, объяснить вам, что немцы – лучшие в мире бойцы один на один, – добавил Крэйг Осборн. – И он прав. К тому же каждого из них сопровождает сторожевая собака, эльзасская сторожевая или доберман.
– Я всегда любила животных, – сказала Женевьева.
– Вот и хорошо, – ответил он, – а теперь давайте перейдем к действительно важным деталям. – Он посмотрел на часы. – У нас мало времени. Скоро придет парикмахер.
– Парикмахер?
– Да. Ваша прическа идет вам, но у Анн-Мари была другая. Смотрите сами. Этот снимок был сделан всего месяц назад.
Женевьева носила волосы до плеч, а волосы Анн-Мари были короче, с прямой челкой, закрывавшей лоб почти до самых глаз. Женевьева, но другая, с надменной улыбкой на губах, будто посылающей весь этот поганый мир к черту. Непроизвольно Женевьева попыталась скопировать это выражение. Когда она повернулась и взглянула на Крэйга, ему показалось, что это действительно Анн-Мари, такая же надменная и неприступная.
И ему это не понравилось. Впервые она почувствовала, что пробила броню его выдержки. По его глазам она поняла, что Крэйг испугался того, что увидел. Он грубо выхватил фотографию из ее рук.
– Давайте двигаться дальше, не возражаете? – Он положил перед ней другую фотографию. – Вы знаете эту женщину?
– Да, Шанталь Шевалье, горничная моей тетушки. Дорогая Шанталь с ее резким языком и тяжелой рукой, служившая у Гортензии больше тридцати лет – и в хорошие, и в плохие времена. Я ей не понравлюсь, – сказала Женевьева. – Разве что она сильно изменилась. Она никогда меня не любила.
Рене кивнул:
– Верно, так оно и было всегда. Шанталь не обращала внимания на ма-амзель Анн-Мари. Она никогда не скрывала своего отношения. – Он повернулся к Женевьеве. – Но с вами, ма-амзель, все было по-другому…
Не было смысла углубляться в воспоминания, и Женевьева нетерпеливо перебила Рене:
– Кто еще?
– Управляющий, Морис Хуго, вы его помните?
– Да.
– Все остальные пусть вас не волнуют – они занимают более низкое положение в табели о рангах прислуги, так что такая надменная штучка, как вы, может их и не замечать. А с вашей горничной могут возникнуть проблемы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75