Она совсем не была уверена в Маризе, и ее волновало, готовила ли та для кого-нибудь отчеты об Анн-Мари Треванс. Девушка была красива тяжелой, спокойной красотой и явно не глупа. Она была очень вежлива и предупредительна, однако Женевьева не могла забыть тот ненавидящий взгляд ее глаз, которым она ее встретила.
Она наслаждалась горячей водой, но вдруг услышала робкий стук в дверь.
– Сейчас половина седьмого, ма-амзель. Обед сегодня в семь.
«Я опоздала. Я опоздала. Они подождут». – В какой-то момент ей захотелось отдохнуть от всех, остаться в своей комнате, изобразив усталость, но следовало принимать во внимание генерала. Чем скорее они встретятся, тем лучше.
Женевьева медленно выбралась из ванны, взяла шелковый халат, висевший за дверью, и возвратилась в спальню. Она села за туалетный столик, и Мариза сразу же начала расчесывать ей волосы. Женевьеву это всегда сильно возбуждало, но она заставила себя сидеть спокойно, как Анн-Мари.
– А что ма-амзель наденет сегодня вечером?
– Бог его знает. Я должна подумать. – Это было самое правильное решение, ведь комоды были до отказа набиты платьями на любой вкус. У сестры был собственный стиль, да и денег хватало, чтобы выдерживать его. В конце концов она скользнула в нечто шифоновое в приглушенных серых и голубых тонах, воздушное и элегантное. Туфли слегка жали, но ей придется привыкать к этому. Она взглянула на часы. Было пять минут восьмого. – Думаю, пора идти, – сказала она себе.
Мариза открыла дверь. Когда Женевьева вышла, то могла поклясться, что девчонка улыбалась сама себе.
На лестничной площадке она встретила Шанталь с подносом в руках.
– Что это? – требовательно спросила Женевьева.
– Графиня решила сегодня вечером ужинать в своей комнате. – Она, как всегда, была сердита. – Он там.
Женевьева открыла ей дверь. Гортензия сидела на одном из стульев со спинкой и подголовником у камина, одетая в великолепный китайский халат в черных и золотых тонах. Генерал Земке в роскошном мундире сидел рядом. Он выглядел весьма внушительно. Когда он повернулся и увидел Женевьеву, его лицо расплылось в приветливой улыбке, казалось, вполне искренней.
– Наконец-то, – сказала Гортензия. – Теперь, возможно, я получу немного покоя. Временами мне кажется, что я окружена одними дураками.
Земке поцеловал Женевьеве руку.
– Мы соскучились по вас.
– Ну же, убирайтесь отсюда, – нетерпеливо сказала Гортензия. Она кивком головы подозвала Шанталь с подносом. – Что у тебя здесь?
Земке улыбнулся:
– Главное достоинство всякого хорошего генерала состоит в умении вовремя ретироваться. Подозреваю, что сейчас как раз один из таких моментов. – Он открыл Женевьеве дверь, наклонил голову, и они вышли.
За обеденным столом сидели двадцать человек, в основном мужчины. Несколько женщин в вечерних платьях, которые выглядели как секретарши, да пара весьма хорошеньких девочек в мундирах с перекрещенными молниями на левом рукаве. Женский персонал службы связи из комнаты, где располагалась радиостанция. Рене предупредил о них Женевьеву. Он сказал, что они пользуются большой популярностью среди офицеров. Теперь, глядя на них, Женевьева легко поверила в это.
Макс Прим сидел напротив нее, она заметила Райсшлингера в дальнем конце стола с какими-то офицерами СС. Когда он посмотрел на нее, она прочла в них такую ненависть, что сразу вспомнила Джо Еджа. Она уже успела нажить себе врага здесь.
Двое официантов в белых перчатках обнесли гостей вином, и она вспомнила, что Анн-Мари терпеть не могла красное вино, зато способна была выпить много белого, гораздо больше, чем Женевьева. Она про себя отметила, что это «Санкер», гордость винных подвалов тетушки, которые теперь, должно быть, подверглись заметному опустошению.
Райсшлингер громко смеялся, перекрывая общий разговор. Выражение лиц его собеседников указывало на то, что его не слишком любят.
Земке наклонился к ней:
– Надеюсь, у графини завтра настроение будет получше.
– Вы знаете ее нрав не хуже меня.
– Послезавтра маршал Роммель собственной персоной посетит нас. Мы, естественно, устраиваем для него прием и бал, и, если у графини вдруг случится одна из ее мигреней… – Он пожал плечами. – Это было бы большой неудачей.
– Я понимаю, генерал. – Женевьева похлопала его по руке. – Я сделаю все, что смогу.
– Я бы не смог приказать ей быть там. Правда, – добавил он смущенно, – я бы не решился на это. Вас не было здесь в тот день, когда мы с Примом прибыли сюда… Бог мой, какие баррикады она воздвигала! Помните, Прим?
– Я мгновенно влюбился в нее, – сказал полковник.
– Со многими мужчинами это случалось, – заметила Женевьева.
Она почувствовала, что его улыбка так возбуждает ее, что она не в состоянии смотреть в его проницательные голубые глаза. Сердце билось слишком быстро, у нее было странное чувство, что он видит ее насквозь. Генерал снова заговорил:
– В тот день, когда мы приехали, вы были в деревне, насколько я помню. Ваша тетка забаррикадировала двери и долго не пускала нас. Когда мы наконец получили разрешение войти, то заметили на стенах несколько выгоревших квадратов.
– А вы пытались проникнуть в подвалы?
Он с видимым удовольствием расхохотался и до конца ужина был в отличном расположении духа. А на Женевьеве начало сказываться напряжение, связанное с необходимостью играть свою роль, и она почувствовала, что напряжение это усиливается.
– Кофе подадут в гостиную, – объявил Земке.
Возникло минутное замешательство, потом все поднялись, и она вдруг почувствовала руку Прима на своем плече.
– Можно вас на пару слов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75